Читать книгу - "Как я бил Гудериана - Михаил Катуков"

– Кого мы дадим Катукову членом Военного совета армии? – спросил Сталин Щербакова.

Тот ответил, что Федоренко и Бирюков рекомендуют Попеля. Сталин еще что-то спросил Щербакова. Говорили они вполголоса, о чем – я не слышал. Затем Верховный обратился ко мне:

– Как вы на это смотрите, Катуков?

Я ответил, что товарищ Попель – подходящая кандидатура.

– Ну хорошо, на том и порешили, – сказал Сталин. – Желаю вам, товарищ Катуков, успеха в боях, надеюсь, что за боевые дела получите орден Суворова. Летите обратно. Все указания получите немедленно от товарища Федоренко.

На этом разговор с Верховным Главнокомандующим закончился. Яков Николаевич Федоренко привез меня к себе и сообщил, какие войска войдут в состав 1-й танковой армии: 3-й механизированный корпус, командиром которого назначался генерал-майор С. М. Кривошеин, 6-й танковый корпус под командованием генерал-майора А. Л. Гетмана. Кроме того, в армию должны войти четыре отдельных танковых полка и отдельная 100-я бригада, шесть лыжно-стрелковых бригад, две воздушно-десантные дивизии, два гаубичных полка, два полка реактивной артиллерии, два минометных полка, авиационный полк, артиллерийская противотанковая истребительная бригада, инженерная бригада, разведывательный армейский полк, зенитная артиллерийская дивизия и другие армейские части. Словом, махина немалая!

Сообщил мне также Яков Николаевич, что штаб 1-й танковой армии будет создаваться на базе 29-й общевойсковой армии. Это меня несколько удивило. Все-таки перед танковой армией стояли свои специфические задачи, отличные от тех, которые обычно решает общевойсковая армия. Значит, и к подбору работников штаба надо было подходить не механически, а с учетом танковой специфики.

Но спорить не приходилось. Пользуясь удобным случаем, попросил Якова Николаевича, чтобы в армию помощником по технической части назначили П. Г. Дынера. Федоренко согласился.

На другой день, рано утром, я уже был на Тушинском аэродроме, и мы с летчиком Селиверстовым полетели обратно «домой». Полет на этот раз обошелся без происшествий.

Прямо с аэродрома заехал в штаб 22-й армии. Там уже знали, что меня назначают во вновь формируемую 1-ю танковую армию. Потолковали о боевых перспективах. Ведь новые крупные бронетанковые формирования были тогда в нашей фронтовой жизни выдающимся фактом. И несведущему человеку понятно, что из ничего танковую армию не сформируешь. И не верный ли это показатель, что к сорок третьему году наш советский Восток превратился в мощнейшую базу оборонной промышленности?! Во всяком случае, он может укомплектовывать танками не отдельные бригады, как это было осенью сорок первого года, а целые корпуса и даже армии.

Еще десяток километров по заснеженной дороге – и мы с Кондратенко въезжаем на «набережную» Тагощи. Так наши бойкие девушки-связистки называли месторасположение КП 3-го механизированного корпуса. Даже песенку они сложили, прославляющую речушку, обозначенную не на каждой карте, и обжитые ее берега. «Проспектами» именовали девушки дорожки, по снегу протоптанные от блиндажа к блиндажу.

Попель и Никитин ждали меня с нетерпением. Не успел я переступить порог землянки, как они набросились с расспросами.

– Поздравляю вас, член Военного совета танковой армии, – сказал я Попелю.

– Армии? – вырвалось у него.

– Да, товарищи. Нам предстоит формировать первую танковую армию. Готовьтесь к серьезной работе…

Прошло еще несколько дней, по-зимнему снежных, студеных. Получили директиву. Нам вменялось в обязанность к 17 февраля в ближних тылах Северо-Западного фронта сформировать 1-ю танковую армию.

С берегов Тагощи до пунктов формирования предстояло своим ходом пройти в северо-западном направлении около 300 километров. Сроки передвижения предельно сжатые – трое суток. Сколько-нибудь благоустроенных дорог нет и в помине. Одни проселки, переметанные глубокими сугробами, да снежная целина!

Взяли курс на Андреаполь – есть на землях Калининской области такой городишко с железнодорожной станцией. Тронулись в поход к ночи и сразу попали в пургу. Метель разыгралась такая, что и днем можно было идти, не боясь, что противник обнаружит с воздуха: в трех шагах ни зги не видно. Машины буксуют, садятся в сугробы. Сдвинуть их с места – мучение. Минули сутки, а мы вместо намеченных 100 километров всего на 10 пробились вперед, не больше.

Расположились на ночлег в маленькой деревушке. Надо было дать людям короткий отдых. Непрерывно толкая машины и разгребая снежные заносы, они выбились из сил.

Второй день марша прошел куда успешнее. Решили мы пробивать дорогу танками, ими же тянуть колесные машины. Правда, не обошлось без конфликта. Представитель бронетанкового управления, сопровождавший нас марше, категорически запротестовал: не полагается использовать танки в качестве тягачей и снегоочистителей.

Убеждаем представителя, что с танками ничего не случится. У тридцатьчетверки мощность мотора 520 лошадиных сил. Это же махина, по-старому – целый завод. Помнится, когда в молодые годы служил в Витебске, там машина в 200 лошадиных сил целый кожевенный завод на себе тянула.

Для убедительности и этот пример привожу. Но представитель не сдается:

– Запрещаю нарушать инструкцию.

– Но приказ-то боевой выполнять надо?

– Надо.

– Так как же мы его выполним в таких условиях?

– Ничего не знаю, ищите другие способы.

– Да как же найдешь в этих снегопадах и заносах другие способы?

Пришлось обращаться по ВЧ к представителю Ставки Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову, который помогал командованию Северо-Западного фронта готовить наступательную операцию. Он дал «добро», и мы, пренебрегая довоенной инструкцией, стали продвигаться в район сосредоточения значительно быстрее.

С большим трудом пробились к пунктам формирования нового танкового объединения. В глухой, утонувшей в снегах деревушке Зайцево нашли штаб 29-й армии, который по указаниям свыше должен превратиться в наш армейский танковый штаб.

Итак, в район формирования прибыли. Но медленно, очень медленно подтягивались по снежному бездорожью другие части и соединения. Ко всему новая беда: в районе формирования ни горючего, ни боеприпасов, ни продовольствия, ни фуража. Плечо подвоза – от пункта формирования до ближайшей базы снабжения ни много ни мало 250 километров по проселкам, тоже переметанным сугробами.

На лошадях тут не проберешься. Да еще пока конный обоз обернется, он весь фураж, что предназначался для войск, сам полностью изведет и на обратный путь сена запросит. Оставалось одно – снова пустить в дело танки.

Направить их на перегоны, с тем, чтобы они пробивали дорогу автомобильному и конному транспорту.

К 17 февраля, как было оказано в директиве, мы закончили формирование 1-й танковой армии. Однако организационные и хозяйственные заботы поглощали уйму времени и у меня, и у Попеля, и у Дынера, и у других товарищей. Отдыха и сна и так в обрез, а тут еще надо в самом срочном порядке разработать план предстоящей операции, по замыслу весьма сложной и ответственной.