Читать книгу - "Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Григорий Потанин"

Монастырь Ачун-нанцзун лежит на правом берегу Желтой реки, выше города Гуйдун и в двух днях езды на юг от знаменитого ламаистского монастыря Гумбума. В Ачун-нанцзуне собственно два монастыря, стоящих так близко друг к другу, что они образуют одно селение. Один из них принадлежит ламам, т. е. последователям учения Цзонкавы; монахи другого монастыря называются санаспа. Вот свою поездку в этот-то монастырь я и хочу теперь рассказать читателю. Но прежде, чем начать рассказ о поездке, скажу несколько слов по поводу самого термина «санаспа».

В первый раз я увидел одного санаспа на площади китайского городка Сюн-хуа-тин, на правом берегу Желтой реки. Это был мужчина лет тридцати пяти, одетый в баранью шубу тангутского покроя, по обычаю, выпущенную мешком сзади выше пояса; шуба эта от обыкновенной тангутской отличалась только тем, что была покрыта красной материей. На голове у санаспа была навита такая длинная коса, что он казался в волосяной чалме. После во все время дороги до Сун-пана я не видал санаспа, по крайней мере, теперь не припомню такого случая, хотя они есть везде по этой дороге; но я о них часто слышал и узнал, между прочим, что они встречаются во всем Восточном Тибете от Гумбума до Лхасы.

Впервые имя «санаспа» Европа услышала, кажется, от Н. М. Пржевальского («Четвертое путешествие», стр. 346)^[91]; но этот русский путешественник, однако, дал ему неверное определение, будучи введен в заблуждение своими переводчиками; он переводит слово санаспа русским «шаман», но санаспа вовсе не шаманы, а буддийские сектанты. И наш Сандан Джимба на вопрос: «Есть ли у тангутов шаманы?» всегда отвечал: «Есть. Они называются санаспа». Народ приписывает им некоторую власть над силами природы и искусство вызывать темные силы; поэтому и я сначала оставался при мнении, что санаспа – тангутские шаманы. Но во время дороги в Сун-пан наш спутник сань-чуаньский лама Серен познакомил меня немного с тем, что такое санаспа. Прежде всего меня удивило известие, что санаспа имеют свои хуралы и монастыри, в которых, впрочем, не живут.

Санаспа бывают женаты, живут по деревням, но собираются в хуралы и совершают богослужение по обряду, очень близкому к обряду желтой веры, то есть цзонкавистов; во время богослужения они надевают на себя орхимджи и шапку шямà того же покроя, как и у цзонкавистов, только не желтого, а красного цвета. По этой шапке они сами себя называют шямарва, «красношапочниками»^[92]. Итак, эти санаспа, по-видимому, есть не что иное, как остатки того буддийского монашества, которое существовало в Тибете до Цзонкавы. В храмах санаспа изображения тех же богов, что и у цзонкавистов, Ченгрези, Майдари и даже Цзонкавы, только центральное место перед алтарем занимает всегда Урджян-рембучи со своими двумя женами, и вообще санаспа считаются поклонниками Урджяна. Кроме того, санаспа о себе говорят, что они много читают и изучают тарни^[93].

Имя санаспанского бога Урджяна не неизвестно в европейской литературе. Я встретил его в двух книгах: у Markham’a, в его книге «Narratives mission of George Bogle to Tibet and of the Journey of Thomas Manning to Lhasa», стр. 305, и y Кеппена в его «Die Religion des Buddha», B. II. S. 68. У первого помещено письмо иезуита Ипполита Дезидери, который в 1716 г. посетил Лхасу. Отец Дезидери рассказывает о тибетцах, что они поклоняются существу по имени Urghien, который, по их словам, родился семьсот лет назад; на вопрос, кто он – бог или человек, они отвечают, что он и бог, и человек в одно время, не имел ни отца, ни матери и родился из цветка; тем не менее у них есть статуи женщины с цветком в руке, которую они называют матерью Урджяна.