Читать книгу - "Высшие кадры Красной Армии. 1917-1921 гг. - Сергей Войтиков"

25 августа Кобозев и сотоварищи направили телеграмму Ленину (копии – Троцкому и Раскольникову) с протестом против самоуправства Наркомвоена; последний в свою очередь предложил Ленину «освежить» состав РВС, введя в его состав своих людей – И.Н. Смирнова и А.П. Розенгольца. 26 августа ходатайство Троцкого было удовлетворено^[584] – в таком повороте событий усматривается правота Троцкого – партийные свары в критический момент не уместны. Однако в мемуарах Кобозева это объясняется иначе: Троцкий, манипулируя двумя телеграммами Вацетиса, доказал правоту Юренева, не перебросившего вовремя в соответствии с решением отдела формирований Высшего военного совета подкрепления в Казань. Троцкий на заседании ЦК РКП(б) доказал нетерпимость автономности РВС Восточного фронта от Высшего военного совета и его председателя и добился согласия на выезд в Казань для «спасения республики от гибели», заявив: «Вацетис и Данишевский удрали неизвестно куда, что Лацис и Раскольников едва успели унести ноги из Казани и вместе с Майгуром явились искать спасения у Юренева», а Кобозев вместо руководства фронтом «разъезжает» по армиям и лишь мешает ведению боевых операций^[585]. В действительности, РВС был разбит событиями в Казани на две части: Благонравов, Раскольников, Лацис и начштаба Майгур находились в Свияжске; Вацетис и Данишевский прорвались в Вятские Поляны (Мехоношин «находился в этот момент в командировке на Северном Урале в расположении 3-й армии»); П.А. Кобозев принял временное командование фронтом на себя и своим приказом образовал из группы войск, сосредоточенных под Свияжском, 5-ю армию Восточного фронта, после чего передал командование этой армией начштабу фронта Майгуру^[586].

По воспоминаниям Кобозева, идея создания Реввоенсовета Республики обсуждалась в августе 1918 года высшим партийно-государственным руководством, более того – 19 августа в ЦК (сказал якобы Ленин Кобозеву) «мы лишь в принципе признали возможность назначения его председателем Реввоенсовета Республики, но были обсуждены и другие кандидатуры, в том числе и Ваша»^[587]; отправив Кобозева в командировку в Туркестан и на Кавказ, Ленин якобы заверил Кобозева: «мы Вас пригласим в ЦК для окончательного решения вопроса о Реввоенсовете Республики»^[588].

Далее – ранение Ленина 30 августа 1918 года, создание РВСР 2 сентября. По итогам, рассказывал Кобозев сыну, прибыв в Москву, Кобозев доложил Центральному комитету о невозможности совместной работы с Троцким и получил разрешение вернуться в Туркестан, где формально числился председателем ТурЦИКа^[589], «хотя до февраля месяца [19]19 года оставался членом Реввоенсовета Республики, осуществляя общее руководство операциями на Восточном фронте»^[590]. Любопытно, имел ли действительно место доклад Центральному комитету после ранения Ленина. Маловероятно, если и имел, то не ранее 16/17 сентября: нужно было обладать никаким чутьем, чтобы выступить в Центральном комитете с таким заявлением.

Проведенный анализ взаимоотношений будущих членов Реввоенсовета Республики ставит под сомнение рассказ Троцкого о том, что в военном ведомстве не было «личных группировок и склок, так тяжко отзывавшихся на жизни других ведомств. Напряженный характер работы, авторитетность руководства, правильный подбор людей, без кумовства и снисходительности, дух требовательной лояльности – вот что обеспечивало бесперебойную работу громоздкого, не очень стройного и очень разнородного по составу механизма. Во всем этом огромная доля принадлежала Склянскому» («без кумовства». – С.В.)^[591].

Изначально в составе Реввоенсовета Республики сложились две группировки: Л.Д. Троцкий, Ф.Ф. Раскольников, И.Н. Смирнов, с одной стороны; П.А. Кобозев, К.А. Мехоношин, К.Х. Данишевский – с другой.

Тот факт, что Главнокомандующим всеми вооруженными силами Республики секретный приказ РВСР № 1 назначил главкома Восточного фронта (Вацетиса),^[592] а членами РВСР стало еще 5 человек с того же фронта, объясняется документами из фонда 1-го заместителя председателя РВСР (Э.М. Склянского) следующим образом: на Восточный фронт «заботами Наркомвоена Троцкого сосредоточено почти все внимание и забота правительства, общества и партийных работников»^[593].

30 сентября 1918 года постановлением ВЦИК в состав Реввоенсовета Республики ввели А.П. Розенгольца (члена РВС ВФ), И.И. Юренева (председателя Всебюрвоенкома), Н.И. Подвойского (председателя ВВИ), а также И.И. Вацетиса как Главкома Республики^[594]. Такое пополнение РВСР было для его председателя тревожным знаком, хотя два новых члена совета (Розенгольц, поддержавший Троцкого в конфликте с Кобозевым, и коллега Наркомвоена по «межрайонке» И.И. Юренев^[595]) были к нему вполне лояльны. Введение в состав РВС Республики Н.И. Подвойского можно расценивать двояко: с одной стороны, Подвойский и Троцкий постоянно конфликтовали с марта 1918 года, с другой – Подвойский как глава основного инспектирующего армию органа мог быть введен в РВСР для его информирования о ходе работ по организации РККА.

И.И. Вацетиса предложил назначить Главнокомандующим всеми вооруженными силами сам В.И. Ленин. О том, какую роль Троцкий как глава военного ведомства планировал отвести Главнокомандующему, можно судить по высказыванию Льва Давидовича от 21 марта 1918 года (нарком говорил о комиссарах и военспецах, но важен принцип): «Политический коллегиальный совет и контроль нужно вводить всюду и везде, но для исполнительных функций необходимо назначить специальных техников, ставя их на ответственные посты и возлагая на них ответственность»^[596]. В 1929 году Троцкий так охарактеризовал Вацетиса: «Главнокомандующим Восточного фронта был назначен полковник Вацетис, который командовал до этого дивизией латышских стрелков (взаимная любовь прибалтов и русских общеизвестна). Это была единственная часть, сохранившаяся от старой армии. Латышские батраки, рабочие, бедняки-крестьяне ненавидели балтийских баронов. Эту социальную ненависть использовал царизм в борьбе с немцами. Латышские полки были лучшими в армии. После Февральского переворота они сплошь обольшевичились и в Октябрьской революции сыграли большую роль. Вацетис был предприимчив, активен, находчив. Вацетис выдвинулся во время восстания левых эсеров… После измены авантюриста Муравьева на востоке Вацетис заменил его. В противоположность другим военным академикам он не терялся в революционном хаосе, а жизнерадостно барахтался в нем, пуская пузыри, призывал, поощрял и отдавал приказы, даже когда не было надежды на их выполнение. В то время как прочие «спецы» больше всего боялись переступить черту своих прав, Вацетис, наоборот, в минуты вдохновения издавал декреты, забывая о существования Совнаркома и ВЦИКа»^[597]. К характеристике Троцкого следует относиться с большой настороженностью – с Вацетисом у него отношения не сложились: еще летом 1918 года будущий председатель Реввоенсовета Троцкий не воспринимал полковника всерьез, называя его кандидатуру «смехотворной»^[598]. Отношения председателя РВСР и Главкома не улучшились и после создания РВСР^[599]. К чести Л.Д. Троцкого стоит заметить, что в целом он все-таки считался с мнением И.И. Вацетиса и, в большинстве случаев, вел себя с ним достаточно корректно. Так, в телеграмме тогда еще Главкому Восточного фронта от 8 августа 1918 года Троцкий обещал выполнить все полученные пожелания Вацетиса и заверял: «Всем командующим армиям[и], всем комиссарам неустанно внушаю необходимость строжайшего подчинения всем Вашим приказаниям»^[600]. Ввиду разногласия с Реввоенсоветом Восточного фронта глава военного ведомства дипломатично объяснил: «Если с нашей стороны была какая-либо несогласованность по отношению к распоряжениям, исходящим от Революционного военного совета, и в частности, и в особенности от Вас, как Главнокомандующего, то это объясняется исключительно плохим состоянием связи. Телеграфная проволока работает между Казанью и Москвой, между Казанью и Петроградом в высшей степени нерегулярно, на целый ряд запросов мы не получаем своевременного ответа. Возможно, что и у Вас в штабе не все еще налажено. Я потребую сейчас же от наркома почт и телеграфов, чтобы он отправил на все важные в телеграфном отношении пункты безусловно надежных людей для установления правильных сношений»^[601].