Читать книгу - "Сибирская Вандея - Георгий Лосьев"

Ǥ 1

…В связи с подавлением Колыванского кулацкого восстания… осадное положение снимается… Ревком (тройка) распускается. Всем увеселительным заведениям (театрам, клубам и т. п.) перейти в нормальные условия и действовать в тех пределах, как предусмотрено положением.

§ 2

Хождение по улицам разрешаю до двадцати четырех часов с шести часов местного времени.

§ 3

Ликвидация банд идет успешно… Зверства, учиненные над сторонниками Советской власти и служащими советских учреждений со стороны бандитов, еще раз показывают, что классовый враг рабоче-крестьянской бедноты жесток и его щадить нельзя: он должен быть уничтожен, он будет уничтожен!..»

А девятнадцатого октября тысяча девятьсот двадцатого года газета «Советская Сибирь» еще опубликовала обращение Сибревкома:

«Всему крестьянскому населению Сибири

Полтора года власти колчаковцев, разных атаманов и карателей сделали свое черное дело: наши враги, пользуясь темнотой, действуя через богатых людей, через попов и др. противников Советской власти, повели свою гнусную работу в крестьянстве и стали подбивать крестьян на восстания против Советской власти.

Советская власть вынуждена была сурово карать эти шайки. Это продолжалось все лето – она вылавливала их, разбивала и разгоняла.

Часть обманутых людей начинает сознавать свое преступление,

…К Советской власти обратились… участники восстаний с просьбой, что они… готовы загладить свои преступления… против рабочих и крестьян отправкой на фронт.

Сибирский революционный комитет, обсудив эти заявления, постановил принять их в ряды Красной Армии и дать им возможность искупить свою вину честной службой в рядах единственной в мире рабоче-крестьянской армии, которая борется за интересы всех трудящихся.

Сибирский революционный комитет приказывает:

1. Всем скрывающимся с оружием в руках и безоружным участникам восстаний против Советской власти явиться в уездные военные комиссариаты и заявить о своем желании искупить вину отправкой на фронт.

2. Уездным военным комиссариатам немедленно зачислять таковых в ряды Красной Армии, обеспечив как самим явившимся, так и семьям их все виды довольствия и социального обеспечения наравне со всеми красноармейцами.

3. Все имеющееся на руках или скрытое где-либо оружие явившиеся должны сдать или указать местонахождение его.

4. Всем ревтрибуналам, народным судьям и другим судебным и судебно-следственным органам, где возбуждены дела по обвинению явившихся лиц в восстании против Советской власти, – дела прекратить.

5. Неявившиеся в месячный срок со дня настоящего объявления будут считаться врагами народа, имущество их будет конфисковано и со всеми ими будет поступлено по всей строгости революционной власти».

Уцелевшие беглецы начали выползать из таежных дебрей, они приносили свои обрезы и берданки в ревкомы, шли в волостные военкоматы «писаться в Красную Армию», замаливать грехи фронтовой боевитостью – так велела многотерпеливая партия Ленина…

В эсеровском подполье не знали, что делать. Медики Соколов и Николаев мечтали о широкой волне красного террора: дескать, сами большевики репрессиями вызовут новое восстание. Но вышло по-другому.

Поздней осенью, когда новониколаевцы готовили хлебные эшелоны в Самару, к кирпичному вокзальчику с церковью напротив подкатил с запада состав из пяти вагонов.

Встречать омский литерный поезд вышло и чекистское начальство города. Приготовили почетный караул, оркестр и прочие атрибуты уважения и гостеприимства.

Но с подножки третьего вагона соскочил человек в кожанке и, выяснив, кто тут главный, сказал безапелляционно:

– Иван Петрович приказал представление отменить. Предгубчека, начальника особого отдела, начальника ДТ Чека и ответственного комиссара Водной Чека Иван Петрович приглашает в вагон. Поезд надо отвести в тупик.

В вагоне старших чекистов губернии встретил высокий человек офицерской выправки.

– Товарищ Павлуновский, – представил высокого чекист, сопровождавший поезд особого назначения от Омска до Новониколаевска.

Начальник ДТ Чека Иванов, улучив минуту, склонился к уху Прецикса:

– Личный друг Феликса Эдмундовича. Бывший гвардейский офицер, член партии с девятьсот седьмого года. Был разжалован, приговорен к каторге, освобожден революцией. Человек добрейший и беспощадный!..

– Значит – разнос! – предположил председатель.

– Нет. Другое что-то…

– Что вы перешептываетесь, товарищи? – спросил Павлуновский. – Прошу садиться.

Когда чекисты разместились в салон-вагоне, Павлуновский объяснил:

– Совет Труда и Обороны предложил ВЧК создать параллельно с Сиббюро РКП (б) Сибирское Представительство ВЧК. Феликс Эдмундович направил сюда меня с аппаратом. На первых порах мы поживем в вагонах, но потом вам, товарищи, надо позаботиться о помещении для Представительства, которое будет координировать работу всех губернских чрезвычайных комиссий. Ну-с, начнем с ваших докладов… Давайте вы, расскажите о положении в губернии.

Предгубчека долго и нудно докладывал о Колыванском мятеже. Павлуновский не перебивал. Но когда председатель закончил, сказал:

– Я считаю вашей главной ошибкой, товарищи, – дублирование жандармских методов работы: не в смысле иезуитства, – этого у вас нет, но вы оторвались от масс. Царские охранники и колчаковские контрразведчики работали совершенно изолированно от народа и связь с массами у них выражалась лишь в засылке провокаторов. Такие методы в нашей работе Дзержинский, как известно, решительно осуждает. Но вы, сибиряки, совсем оторвались от широких рабочих масс. В какой-то мере ваша чрезмерная осторожность вызвана колчаковщиной, однако теперь, когда власть твердо у нас в руках и к прошлому не может быть возврата, с этой боязнью надо кончать. Чрезвычайная Комиссия – есть часть партии, а вы, коммунисты, вспомнили о партийных организациях, о рабочем классе только тогда, когда надо было непосредственно громить контрреволюцию, этих колыванских вандейцев. Лозунг дня: каждый коммунист, каждый честный, сознательный рабочий должен быть чекистом!..

Гошка Лысов, только что назначенный ответственным комиссаром Водной ЧЕКА, спросил негромко:

– А беспартийные?…

– Почему нет? – Павлуновский удивленно вскинул брови и прошелся по салону. – Вспомним о недавнем прошлом, товарищи: Октябрьскую революцию организовала партия, а делали революцию и беспартийные рабочие и крестьяне, они же били Колчака и Деникина на фронтах гражданской войны. Какой практический вывод мы должны сделать? Теснее слиться с фабрично-заводской массой, перестроить всю агентурную работу.

Гошка снова высунулся:

– Городишка-то мещанский!

– Неправда! – отозвался Павлуновский. – Депо у вас, три завода, профсоюзы: металлистов, швейников, грузчиков… Мельницы, ряд пекарен – актив рабочий хоть куда! Только надо уметь им пользоваться. Так вот: установка ВЧК для вас, товарищи, такая – кончать с жандармской методикой «обсасывания» каждого контрреволюционера. У тех для этого триста лет было, а у нас и трехсот дней нет! От длительных многомесячных агентурных разработок мы должны перейти к быстрой, массовой чистке с помощью парторганизации… Начните подготовку большой, хорошо организованной операции по изъятию антисоветского элемента. Когда и как – мы еще поговорим…