Читать книгу - "Прыжок самурая - Иосиф Линдер"

Но не об это сейчас думал Фитин. Мысленно он находился в Америке. И в Вашингтоне, и в Нью-Йорке советские разведчики делали все возможное и невозможное, выполняя поставленную Вождем задачу – сковать действия японцев, не допустить их нападения на восточные границы Родины. От результата этой работы зависело многое, в том числе и жизнь самого Фитина.

Начатая меньше месяца назад одна из самых секретных операций управления разведки находилась на грани провала. Группа Дервиша совершила, казалось, невозможное: добыла важнейшие сведения о планах японского командования, а дальше дело катастрофически застопорилось. Ведущий нелегал НКВД в США Грин – Ицхак Ахмеров дважды безуспешно пытался подвести к обсуждению этой информации Гарри Гопкинса, советника президента США, но тот каждый раз уходил в сторону от разговора. Заверения Ахмерова о том, что его личные отношения с Гопкинсом дают надежду на положительный результат, служили слабым утешением. Нужен был конкретный и, самое главное, только положительный результат.

Время катастрофически убывало, и операция балансировала на грани фатального провала. Все возможные варианты ее активизации были уже проанализированы, но не один из них ни на шаг не приблизил к цели.

Фитин возвратился к столу и принялся заново перечитывать разведывательные донесения, надеясь, что за пропущенной ранее деталью, мелочью может всплыть неожиданное решение, способное радикально изменить ситуацию. Первой на глаза попалась та самая злополучная радиограмма Грина, в которую его ткнул носом нарком.

«Грин – Центру

№ 4217

17. 11. 1941 г.

По сведениям хорошо информированных источников, близких к госсекретарю Корделлу Хэллу и советнику президента Гарри Гопкинсу, империалистические круги США и Японии в обстановке строжайшей секретности продолжают вести тайные переговоры с целью заключения сепаратной сделки.

Так, в середине августа 1941 года послу Японии в США Китисабуро Номуре был передан меморандум президента Рузвельта. По нашим данным, в нем содержится предупреждение японскому правительству о том, что США оставляют за собой право применить все меры, которые будут сочтены необходимыми, если японская сторона предпримет шаги в проведении политики военного господства при помощи силы или угрозы ее применения.

Меморандум вынудил японскую военщину продолжить переговоры, прерванные Хэллом в июле из-за вторжения Японии в Индокитай. Целью переговоров является организация личной встречи главы японского правительства с президентом Рузвельтом в интересах урегулирования спорных вопросов.

В ноябре, ориентировочно пятнадцатого числа, более точными данными мы не располагаем, в Вашингтон прибыл бывший посол Японии в Германии Курусу, который неоднократно встречался с Хэллом. Точное содержание встреч пока установить не удалось. Вместе с тем по некоторым признакам можно судить о том, что эти переговоры направлены против СССР.

Источник Гордон докладывает, что Гарри Гопкинс однажды упомянул о своей частной беседе с Рузвельтом, которая касалась положения на Тихом океане. Президент провел аналогии с футбольной игрой. По его словам, „здесь в данный момент основными игроками являются русские, японцы, китайцы и, в меньшей степени, англичане; мы же вступим в игру, когда форварды выдохнутся, чтобы забить решающий гол“…».

В этом месте шифровки стояли два жирных знака – вопросительный и восклицательный, а ниже шла короткая и выразительная резолюция. Обычно аккуратный почерк Берии на этот раз напоминал каракули пьяного. Буквы наползали друг на друга, знаки препинания жирными кляксами расплывались по листу. В нескольких местах перо прорвало бумагу. Нарком явно был в бешенстве.

«Т. Фитин!

Вы проявляете преступную медлительность! Операция находится на грани срыва! До настоящего времени не найдено надежных подходов ни к Хэллу, ни к Гопкинсу. Прошу принять энергичные меры, но задачу выполнить в срок! Пора дать этим футболистам по ногам, а лучше по яйцам. СССР – не футбольный мяч, который могут себе позволить пинать инвалиды!»

В оставшейся части шифровки содержались сухие цифры. Резидент сообщал, что экспорт из США в Японию по годному для переработки металлическому лому, несмотря на эмбарго, вырос к концу октября почти в четыре с половиной раза, а по чугуну и листовой стали – втрое. Американцы спешили оснастить военную машину Японии, видимо, в тайной надежде направить ее на Россию.

«Все норовят поживиться за наш счет, а свою прибыль, как и в империалистическую, оплатить русской кровью. Мало того что Гитлер из кожи вон лезет, чтобы натравить на нас Японию, а тут еще эти хреновые союзнички норовят ее в спину подтолкнуть», – с ожесточением подумал Фитин.

Подтверждение своим невеселым мыслям он находил в разведдонесениях швейцарской и голландской резидентур, с ними перекликались и сообщения из Берлина, отправленные агентами Корсиканцем и Старшиной. Министр иностранных дел Германии Иоахим Риббентроп и посол в Токио Отт требовали от нового министра иностранных дел Японии Сигенори Того, в октябре 1941 года вошедшего в кабинет генерала Тодзио, немедленного начала военных действий на Дальнем Востоке, и тот обещал не затягивать.

В этой схватке не на жизнь, а на смерть ни усилия дипломатов Молотова, ни усилия советских разведчиков пока не приносили успеха. Времени, чтобы выполнить задачу Сталина, почти не оставалось, счет шел уже на недели, даже на дни. Япония, подталкиваемая с разных сторон Германией и США, балансировала на грани войны. Казалось, еще одно небольшое усилие, и она, потеряв равновесие, обрушится мощью отмобилизованных дивизий на Дальний Восток и Сибирь.

«А если это произойдет завтра? – Фитина бросило в жар. – Кто будет противостоять Квантунской армии? Пограничники? Наспех обученные части резервистов?»

Чуть меньше трех недель назад Верховный главнокомандующий решился вывести из региона и перебросить под Москву шестнадцать самых боеспособных дивизий. Операция проводилась в глубочайшей тайне, и пока, по данным харбинской резидентуры, японцы о ней не знают.

В том-то и дело, что пока… – но об этом даже не хотелось думать.

Фитин в сердцах отбросил радиограмму. Надо смотреть правде в глаза, возлагаемые на резидентуру надежды не оправдались. Разведчикам удавалось добывать данные, которые проливали свет на американо-японские отношения лишь частично. Агенты пользовалась второстепенными источниками, а значит, о каком-либо влиянии на ход переговоров между американцами и японцами не могло быть и речи.

В чем крылись причины неудачи? Кадры, вздохнул Фитин. Кровавый тридцать седьмой год косой прошелся по закордонным резидентурам Разведывательного управления Генштаба Красной Армии и НКВД, уцелело лишь шесть резидентов. Мощнейшая агентурная сеть, созданная еще при Дзержинском и усиленная стараниями начальника Иностранного отдела НКВД Артузова и руководителя Разведывательного управления Красной армии Берзина, рассыпалась, исчезла вместе со смертью наставников.

Артузов (Фраучи) Артур Христианович