Читать книгу - "Атаман Войска Донского Платов - Андрей Венков"

— Велите отворить двери, я желаю видеть тело моего супруга! — И прибавила: — Я посмотрю, как вы меня ослушаетесь.

Надо было только приблизиться к телу и начать кричать, звать, возбудить солдат и кого-нибудь из офицеров и указать на убийц. Убийцы стали бы «вязать» друг друга, а потом…

Беннигсен, натужно улыбаясь, что-то говорил, ясно было, что он не пропустит ее. Она погрозила пальцем:

— О, я вас заставлю раскаяться.

Он остался непреклонен. Слезы бессильной злобы проступили у нее на глазах.

— Император Александр поручил мне передать Вашему Величеству, чтобы Вы изволили ехать в Зимний дворец, где Вашему Величеству будут даны ответы на все вопросы.

Подошла Елизавета, жена Александра, Она, оказывается, ходила в покои Марии Федоровны, но не нашла ее там. Елизавета тоже советовала ехать в Зимний.

— Император Александр… — опять начал Беннигсен.

— Я не знаю никакого Императора Александра, — закричала Мария Федоровна. — Я хочу видеть моего Императора!..

— Но надобно повиноваться… — проговорила Елизавета.

— Что вы мне говорите? Не мне повиноваться! Идите, повинуйтесь сами, если хотите!

Раздражение Марии Федоровны усиливалось с каждой минутой. Вокруг стела собираться толпа. Расталкивая всех, появился Пален.

— Что здесь произошло? — набросилась на него Мария Федоровна.

— То, что давно можно было предвидеть, — с обычным хладнокровием ответил граф.

— Кто же зачинщики этого дела?

— Много лиц из разных классов общества.

— Но как могло это совершиться помимо вас, военного губернатора?

— Я прекрасно знал обо всем, но предпочел поддаться во избежание более великих несчастий для всей Императорской фамилии.

Он говорил хладнокровно, не юлил. Императрица взяла его под руку и отвела чуть в сторону.

— Что, Александр очень хочет быть Императором?

Пален молчал.

— Он молод, неопытен… Чтобы управлять такой страной, надобно опереться на опыт Екатерины или Елизаветы Петровны. Всегда найдется достаточно твердый человек, который может проводить волю Императрицы. Здесь так привыкли к этому…

— Я понимаю Ваше Величество, — ответил Пален, глядя ей прямо в глаза. — Но фаворит-немец возможен был лишь при Анне или Елизавете. Гвардия не потерпит фаворита-немца при царице-немке. При покойной императрице были возможны лишь русские фавориты. А потому мы против фаворитов, но за конституционное ограничение монархии. Мы достаточно пресмыкались перед этими неучами. Ваше Величество обратились несколько не по адресу, — криво усмехнувшись, сказал он. — При царице-немке возможен лишь русский фаворит. Искренне советую ехать в Зимний дворец, Ваше Величество.

Пален ушел. Мария Федоровна еще некоторое время пыталась воздействовать на Беннигсена. Тому передали на ухо какое-то распоряжение, но он все еще не решался.

Каждую минуту прибывали посланные, настоящие и ложные, от Императора Александра, приглашавшие Марию Федоровну ехать в Зимний дворец, но она отвечала, что не уедет из Михайловского замка, пока не увидит Императора Павла.

Время шло. Комнаты замка постепенно пустели. Переворот уже нельзя было изменить.

— Ну, хорошо, обещаю вам ни с кем не говорить, — сказала наконец Мария Федоровна Беннигсену.

— Отоприте дверь, — приказал Беннигсен. Вопреки его ожиданиям, Императрица сказала:

— Прежде всего я хочу видеть своих детей.

Далее была трогательная сцена, когда Императрица вместе с дочерьми, поплакав, пошли к телу покойного Павла Петровича, прощались с ним, и Императрица отрезала клок волос с головы убитого супруга.

Она ушла облечься в траур и долго не выходила к карете, которая должна была везти ее в Зимний.

Когда совсем рассвело, она спустилась под руку с Беннигсеном, велела опустить стекла в карете и поехала сквозь огромную толпу, кланяясь народу. Но народ был спокоен.

Потом была присяга, парад и все положенные по такому случаю обряды. Между тем настал час, когда вся семья должна была собраться у тела покойного.

Мария Федорович пошла первой, графиня Ливен несла шлейф, Александр и Елизавета следовали за ней. Возле тела вдовствующая Императрица не проронила и слезы.

Александр Павлович, впервые за все время увидевший изуродованное, но накрашенное и подмазанное лицо отца, замер в оцепенении.

Мария Федоровна обернулась к сыну и с видом глубокого горя, но полная достоинства, сказала:

— Теперь вас поздравляю — вы Император.

Александр повалился без чувств.

Взглянув на сына без всякого волнения, она проследовала в свои апартаменты. Через несколько минут Александр пришел в себя, после чего немедленно бросился в комнату матери, заплакал, и они наконец вместе излили свое горе…

Снегу за зиму навалило много, в конце зимы опустилась оттепель, лога превратились в речки. Более брели в воде, чем по дороге. Уморившись, сходили казачьи кони с дороги в снег, но и он был напитан водою.

Шли без дневок, останавливались только на ночлег. Три передовых полка вышли у Вольска к Волге. Весь день и всю ночь лил дождь. Утром увидели, что лед тронулся, но уперлись крыги в берег и опять стали крепко.

Распоряжавшийся на переправе Денисов выгнал на лед триста местных мужиков с веревками, расставил их по пять человек от берега до берега, велел казакам переводить лошадей. Сорок человек вывели. Лошади стали проваливаться, еле их вытащили. Казаки смотрели на Денисова в сокрушении и ужасе[84]… Он дал знак:

— Выводи моих!

Провели его собственных лошадей. Опять стали проваливаться. Их вытаскивали и гнали вперед. Ближе к середке лед оказался крепче, погнали лошадей рысью. Перевели…

— Выводи всех!..

Ободренные казаки снова стали переводить. Проваливались, вытаскивали. Снова проваливались… За четыре часа авангард все же перешел, потерь не было. Дали знать другим колоннам, чтоб поспешили. За Волгой стали сбиваться с пути, шли по солнцу, ночевали на сырой земле или на морозе. В день делали по тридцать-сорок верст. Первая сотня осталась позади, вторая…

За три недели похода полки прошли около семи сотен верст. Передовой отряд дошел до верховий Иргиза, оставался рывок через степи до Яика — а там короткий отдых в Оренбурге, где местные власти должны были заготовить верблюдов и все необходимое для покорения Бухарии и других — Бог их ведает — земель.

Орлов, Платов и один из полковых командиров, Белогородцев, съехались на окраине сельца Мечетное. Орлов отупело вглядывался в карту, присланную Императором. До Оренбурга не дошли, а уже несколько раз в степи с пути сбивались. За Оренбургом путь был отмечен одной ниточкой. А что там — горы, степи, пески, — ландкарта не говорила.