Читать книгу - "Связь времен. Записки благодарного. В Новом Свете - Игорь Ефимов"

Довлатов извинился и обещал больше не касаться темы финансирования наших изданий.

Русский отдел нью-йоркского филиала «Свободы» возглавил к тому времени Юрий Гендлер — ленинградский диссидент, отсидевший в ГУЛАГе за протест против оккупации Чехословакии в 1968 году. Ему удалось привлечь к работе группу талантливых внештатников: Петра Вайля, его бывшую жену Раю, Александра Гениса, Сергея Довлатова, Аркадия Львова, Владимира Морозова, Бориса Парамонова, Александра Сиротина. Ко мне он отнёсся дружелюбно, но без большого энтузиазма. Из предлагаемых мною скриптов принимал примерно половину. Мотивы отказов часто оставались для меня загадкой.

Почему, например, его не устроила подробная рецензия на книгу Юзефа Мацкевича «Катынь»? Ведь американский Конгресс в 1952 году провёл независимое расследование этой трагедии и пришёл к выводу, что убийство пяти тысяч польских пленных офицеров было осуществлено НКВД в апреле 1940 года, а не гитлеровцами в 1942-м, как утверждала советская пропаганда. Книга во всех главных пунктах совпадала с расследованием Конгресса, так что у Гендлера — пламенного защитника американской политики во всех её извивах — не могло быть претензий с этой стороны. Неужели просто предубеждение против поляков?

Другой необъяснимый отказ: рецензия на книгу академика Аганбегяна «Экономические задачи перестройки»^[61]. С трудами этого непотопляемого пустослова мне довелось иметь дело ещё в период работы над книгой «Без буржуев». Аганбегян принимал активное участие во всех провалившихся реформах — косыгинской, брежневской, теперь вторгался с рекомендациями в горбачёвскую. Я писал о нём: «Представим себе врача, которого пригласили бы лечить больного с разбитой головой, сломанной рукой, приступом желудочной язвы и водой в колене и который ограничился бы заявлением, что необходимо вылечить больному голову, руку, желудок и колено. Заплатили бы вы такому врачу гонорар? Но именно такова всегда суть экономических советов Аганбегяна, и гонорар он исправно получает. В советской экономической науке он так же вечен, как вечен был Микоян в политике». Может быть, в глазах юриста Гендлера этот «корифей экономики» всё ещё выглядел значительной фигурой?

И, наконец, радиостанция совершенно игнорировала мою книгу об убийстве президента Кеннеди. Они подготовили передачу к двадцать пятой годовщине далласской трагедии, не включив меня в число участников, ни разу не сославшись на моё расследование. Правда, эта книга была отвергнута и «Голосом Америки». Горячая сторонница моей версии, известная радиожурналистка Людмила Фостер пыталась сделать по ней большую передачу, но дирекция «Голоса» наложила вето. Видимо, в верхних эшелонах чиновничьей иерархии тема всё ещё была табуирована. И действительно: кому приятно вспоминать, что американский президент, любимец миллионов, подсылал убийц к лидеру соседней страны? Не лучше ли замести всю эту историю под ковёр? Убил одинокий психопат Освальд — и дело с концом. Мне запомнилось возражение одного американского читателя, написавшего мне: «Кастро не мог этого сделать, потому что он человек чести, или по крайней мере так говорят все, кого я знаю».

Большинство отвергнутых скриптов я посылал в Германию, на радиостанцию «Немецкая волна». Там их принимали безотказно. Директор радиостанции, мистер Кирш, подбадривал меня дружескими письмами, просил ещё и ещё. И платили они не сто сорок долларов, как на «Либерти», а двести и больше. Конечно, печатались эти материалы и в зарубежной прессе: газетах «Новое русское слово», «Панорама» (редактор Александр Половец), журналах «Континент» (Владимир Максимов), «Страна и мир» (Кронид Любарский), «Синтаксис» (Мария Синявская-Розанова). Однако, ведя издательство, я не мог уделять много времени журналистике. Зато мои контакты с нью-йоркским отделением «Либерти» вдруг обернулись для нас неожиданной удачей.