Читать книгу - "Перл-Харбор. Ошибка или провокация? - Сергей Зубков"

В начале 1941 г. Рузвельт продолжал придерживаться уклончивой и выжидательной позиции, он даже не давал четких указаний по подготовке к войне, инструктировал командующих родами войск не делать долгосрочных планов и быть готовыми к войне с тем, что есть. Он не отклонял и не принимал предложения военных, даже знаменитый план «Дог»^[366]. В дипломатической переписке и переговорах Рузвельт меняет формулировки с «если США пожелают воевать» на «если США принудят воевать», то есть президент ждал удобного и весомого повода для вступления в войну.

Возможность появления такого повода была вполне реальной, 27 января 1941 г. посол Д. Грю сообщил в Государственный департамент: «Сотрудник посольства сказал мне..., что из многих источников, включая один японский, он узнал, что неожиданная массовая атака на Пёрл-Харбор была спланирована японскими вооруженными силами на случай "осложнений" между Японией и Соединенными Штатами; что в атаке будут использованы все японские военные возможности. Мой коллега сказал, что он сообщает эту информацию ввиду того, что она поступила из многих источников, хотя план выглядит фантастичным»^[367]. По оценкам сотрудника советского посольства в Японии М.И. Иванова, «о слухах как источнике информации следует сказать, что в условиях военно-полицейского режима в Японии они нередко были первыми признаками надвигающихся крупных событий»^[368]. То есть в Белом доме были поставлены в известность, что Япония может совершить нападение на США. Требовавшиеся доказательства были получены — продолжение политики введения экономических санкций неминуемо приведет к войне с Японией. И Япония готовится к этой войне. Сейчас Рузвельту требовалось действовать осторожно, вводя лишь отдельные виды санкций, сохраняя тем самым возможность влиять на политику Японской империи, то ослаблять, то натягивать вожжи, до тех пор, пока не наступит удобный для США момент, и лишь тогда позволить Японии совершить «неверный шаг».

План гамбита вызрел у Рузвельта уже осенью 1940 г. В октябре он пригласил на встречу главкома ВМФ США адмирала Д. Ричардсона. Беседа состоялась за ланчем. Услышанное повергло моряка в шок. Сначала президент предложил пожертвовать кораблем военно-морских сил с целью спровоцировать Японию на ошибку.

В своих мемуарах Ричардсон приводит следующее высказывание президента: «Рано или поздно японцы совершат акт агрессии против Соединенных Штатов, и нация захочет вступить в войну...» Адмирал далеко не сразу понял, обсуждает ли президент гипотетические возможности, или ставит перед ним конкретную задачу. Однако томиться в раздумьях Ричардсону долго не пришлось, вслед за предложением о крейсере Рузвельт перешел к прямым приказам. Он распорядился перебазировать флот на Гавайи. Адмирал взорвался: «Мистер президент, высшие офицеры флота не доверяют... гражданскому правительству этой страны», он понял, что все сказанное Рузвельтом будет реализовано. Но отправлять крейсер и экипаж на верную гибель Ричардсон не хотел. Не желал он и ставить флот в уязвимое положение, так как на Гавайях не было необходимой ремонтной базы и инфраструктуры, кроме того, существовали сложности с доставкой топлива в необходимых флоту количествах, в условиях конца 1940—1941 гг. американский флот не мог эффективно противостоять японцам, базируясь на Гавайи. Американские корабли представляли куда большую опасность для Японии и были в гораздо большей безопасности, базируясь на порты Западного побережья. Но президент и слышать не желал возражения моряка^[369].

1 февраля 1941 г. адмирал Ричардсон был досрочно смещен со своего поста, главнокомандующим ВМС США и вновь созданного Тихоокеанского флота был назначен лично знакомый президенту X. Киммель. В феврале 1941 г. во время секретного совещания в Белом доме Рузвельт приказал Киммелю направить шесть тяжелых крейсеров с большим радиусом действия в японские воды. Президент пояснил: «Я просто хочу, чтобы они продолжали неожиданно появляться то тут, то там и держать японцев в напряжении. Я не против потерять один или два крейсера, но не давайте шанса потерять пять-шесть»^[370]. В письме своему непосредственному начальнику адмиралу Старку 18 февраля Киммель указывал: «Это плохой совет, и он выльется в войну, если мы предпримем этот ход». Старк ответил, что полностью солидарен с Киммелем, но «решение может пройти мимо меня»^[371]. То есть адмирал Старк — второй человек в морском министерстве — не мог повлиять на принятие этого решения. Весной—летом 1941 г. крейсера оказались в японских водах.

Но осенью 1940 г. Рузвельт еще не стремился ввергнуть свою страну в пучину войны. План провокации и меры по его реализации, которые начали проводиться в США, еще не говорили об однозначном решении президента. Он просто готовил ловушку, но еще не стремился ее поставить, он желал иметь ее в нужном месте, чтобы она сработала в нужное время. До той поры Рузвельт занимал выжидательную позицию. В мире оставалось еще слишком много неизвестных, чтобы демократически избранный президент, действующий в рамках законодательного поля, мог себе позволить резкие шаги. В мире оставалось еще два ключевых игрока, которые окончательно не определили свои позиции, — Россия и Япония. Вашингтонский стратег мог себе позволить окончательно определиться, лишь когда будет известен финальный расклад, в противном случае он рисковал превратиться из стратега в авантюриста. Пока его стратегия в Азии заключалась в стремлении поглубже увлечь Японию в трясину китайской войны. Он понимал, что полностью отдавать Китай нельзя, в случае его захвата Япония станет недостижима для Америки, мировой баланс сил вновь пошатнется, и США останутся одиноким островом, а в океанах, его окружающих, будут беспрестанно мелькать тени хищных вражеских кораблей. И никому не будет дано знать, когда эти корабли причалят к покрытому утренним туманом берегу и из их глубоких трюмов посыплются на американскую землю несметные орды иноземных захватчиков.

Для того же, чтобы Япония все глубже увязала в Китае, ее не стоило лишать надежды на победу. Но и Китай было необходимо поддерживать до такой степени, чтобы он застрял костью в горле японской армии. И Рузвельт планомерно выполнял данную задачу. О кредитах мы говорили выше, однако помощь США этим не ограничивалась. В октябре 1940 г. Чан Кайши просил американского президента поставить 500 самолетов в течение ближайших трех месяцев. Но лидер гоминьдана хотел не только самолеты, но и американских летчиков. На «сладенькое» хитрый китаец приберег наживку, не заглотить которую американцы не могли. Он говорил о том, что создание в Китае, всего в 1000 км от важнейших японских военно-морских баз и стратегических центров, фактически американского воздушного флота окажется важным стратегическим фактором. Действительно, чего только стоит возможность нанести удар в сердце Империи в случае начала американо-японского конфликта.