Читать книгу - "Погружение разрешаю - Валерий Федоров"

Я специально следовал методике Линдберга и Гурьяновой, чтобы обеспечить сравнимость их карт и моей. Получилось, что насыщенность типами подводных ландшафтов шельфа Приморья и Южного Сахалина была примерно одинаковой, однако видовой состав донной фауны несколько различался. Это и неудивительно, если учесть, что шельф Западного Сахалина находится под влиянием теплого Цусимского течения, которое несет свои воды из тропической зоны океана, а на шельф Северного Приморья, как я уже говорил, поступают холодные воды Приморского течения, формировавшегося при участии «ледяных» вод Охотского моря. Отсюда неизбежно значительное количество теплолюбивых животных на шельфе Западного Сахалина и их полное отсутствие на шельфе Северного Приморья.

Моя работа по составлению карт донных биоценозов и ландшафтов дала нашей экспедиции первый практический результат: на ней был обозначен биоценоз бело-розового гребешка. Это означало, что в этом биоценозе гребешок преобладал над всеми другими донными животными. Но я не мог сказать, какова плотность гребешков на морском дне, то есть сколько гребешков живет, например, на 10 квадратных метрах морского дна. Для этого нужно было опуститься на дно моря в подводном аппарате и посчитать гребешков поштучно.

К тому времени «Омар» был подготовлен к погружению. Первым под воду решено было направить опытного наблюдателя Мишу Колесникова. В его задачу как раз и входил подсчет количества морских гребешков по маршруту движения подводного аппарата. По сложившейся практике мы вели учет интересующих нас животных в полосе шириной 2 м на протяжении отрезков, проходимых подводным аппаратом за 5 мин. Наблюдатель подбирал такое число оборотов горизонтального винта, при котором он успевал сосчитать всех животных. Например, при 50 оборотах в минуту горизонтального винта подводный аппарат пройдет 30 м; значит, за 5 мин. он пройдет 150 м. Умножая этот отрезок на ширину полосы обзора, получим площадь участка морского дна, на которой наблюдатель учитывал животных за 5 мин. (300 м²). Предположим, за 5 мин. наблюдатель увидел 30 креветок на площади 300 м². Тогда плотность распределения (концентрацию) креветок на морском дне можно определить делением их количества на площадь. При этом удобно брать площадь не 1 м², а 10 м². На примере с креветками получим, что средняя плотность их распределения составит 1 экз. на 10 м². Такую методику мы применяли для учета всех видов донных животных, включая донных рыб. Единая методика была необходима для сравнимости результатов наблюдений разных наблюдателей.

И вот, вооруженный испытанной методикой, Миша Колесников отправился в первое погружение «Омара» с целью учета бело-розовых гребешков. Погружение началось утром, над морем стелился легкий туман, видимость была 3 мили (около 5.5 км), волнение моря 3 балла, и никаких осложняющих обстоятельств, кроме холодной воды постоянного Приморского течения (8°), но она такая всегда, и ничего с ней не поделаешь. В начале погружения, толпясь возле открытой двери рубки связи с подводным аппаратом, мы слышали доносящийся, как из бочки, голос капитана подводного аппарата Валентина Дерябина: «Достигли грунта на глубине сто метров, всё нормально, начинаем движение курсом двести семьдесят, наблюдаем гребешков, тут их много, ведем подсчет гребешков». И так несколько раз. Потом, часа через два после начала погружения капитан подводного аппарата на связь не вышел. С ним пытались связаться в течение получаса – безрезультатно. Лица всех, кто был в рубке связи и возле неё, стали серьезными. У нас было правило: при потере звукоподводной связи подводный аппарат должен немедленно всплывать. С судна была трижды направлен приказ на всплытие подводного аппарата, все свободные от вахт и работ получили команду подняться на пеленгаторную палубу, и вести наблюдение за морем. Координировал наблюдения третий штурман Виктор Синицын, к тому времени сменившийся с вахты. Поднявшийся на мостик капитан «Одиссея» Альберт Иванович Радченко дал команду второму штурману определить квадрат поиска и ходить по нему зигзагами. Так прошел час, прошло два часа, три часа… Никакого результата. На поверхности моря подводный аппарат не показался, связи с ним не было. Весь экипаж охватила тревога. Добродушного весельчака Мишу все любили, и мысль, что он может не вернуться из погружения, приводила всех нас в ужас. На исходе четвертого часа поисков Радченко дал команду ложиться на курс 45°, чтобы отойти к северо-востоку и сменить район поисков. Судно стало ложиться на новый курс, и в это самое время мы услышали выкрик третьего штурмана Синицина: «Ракета!». Он показывал рукой на юго-запад, в сторону, прямо противоположную той, куда намеревалось идти судно. Я посмотрел в ту сторону, куда показывал Синицын: далеко-далеко, на самом горизонте, в разрыве между облаками, была едва видна тоненькая струйка серого дыма. Её-то и заметил Синицын. Это был след от ракеты.

Судно сделало крутой разворот через левый борт и помчалось полным ходом к тому месту, где был замечен дымок. Я засек время: шли 40 минут со скоростью 12 узлов. За это время «Одиссей» преодолел примерно 12 км, и только тогда мы увидели наш желтенький «Омар». Вот как далеко его унесло течение, про которое в лоции написано, что оно слабое. За 6 часов «Омар» унесло на 12 км. Значит, скорость течения была 2 км/час, точно, как написано в лоции. Если идти обычным шагом, то пешеход за то же самое время пройдет 24 км. Действительно, течение слабое, но мы едва не потеряли из-за него своих товарищей. Они могли погибнуть от переохлаждения, если бы их не нашли до наступления темноты.

Спасенные гидронавты стучали зубами и твердили одно и то же: «Ух, замерзли!». На следующий день, когда стресс прошел, Валентин Дерябин рассказал: «Я взял в погружение ракетницу и три ракеты – как сердце чуяло, хотя раньше никогда их не брал. Когда отказала станция звукоподводной связи, я понял, что связь с судном установить не удастся. Одел гидрокостюм, вылез из люка. Дал одну за другой две ракеты, но они быстро потухли в тумане. Ждал, когда будет просвет в тучах. Дал третью ракету, в просвет… Заметили».

Станцию звукоподводной связи починили быстро. Погружения продолжились, техника никаких неприятностей больше не доставляла. Каждый из наблюдателей вёл подсчет численности промысловых беспозвоночных и рыб. Главное внимание уделялось, конечно, тем видам, которые особенно интересовали Приморрыбпром, – крабам, креветкам и гребешкам. На основании поступавших от подводных наблюдателей сведений по первым двум видам складывалась нерадостная картина: и крабов и гребенчатых креветок было мало. Зато бело-розовый гребешок встречался всем наблюдателям в большом количестве, плотность его распределения была не меньше 5 экз./10 м². Постепенно стала ясна общая схема расселения гребешка на шельфе Северного Приморья. Его скопления занимали центральную зону шельфа с глубинами от 100 до 150 м. Протяженность этой зоны составляла порядка 50 км. По приблизительным подсчетам площадь скопления бело-розового гребешка была не меньше 350 км². Встречался гребешок, конечно, на гораздо большей площади, но нас интересовали именно плотные скопления, где промысел мог бы быть рентабельным. По самым скромным подсчетам биомасса гребешка в зоне его плотного скопления составляла около 5 тыс. т. Учитывая высокую стоимость гребешка в странах Восточной Азии, сомнений в рентабельности промысла не оставалось.