Читать книгу - "Лефорт - Николай Павленко"

Прибывший кортеж встречали статские чины, в порядке, предусмотренном предварительной договоренностью. После речей Прокофий Богданович Возницын вручил Штатам «поминки», то есть подарки, — «9 сорок соболей добрых» на общую сумму в 3040 рублей. От себя лично поднесли подарки и послы, каждый — по два сорока соболей на сумму в 1060 рублей.

Второй посол Ф.А. Головин, как и было предусмотрено церемонией, произнес речь с изложением цели приезда посольства. Начал он с заявления об успешных действиях их государя, войска которого, «многие их бусурманские жилища разоряя, овладели несколькими крепостями, а также на Азовском море силы их бусурманские во многие времена побиты, и корабли и иные суды с воинскими припасами пойманы».

Царь обращался с просьбой к цесарю и прочим союзным государствам, «ради ниспровержения сил магометанских… и ради освобождения христиан от насилия поганского, начатую войну продолжать и закрепить это обязательство договором». Послы надеются, добавил третий посол, Возницын, что это предложение Штаты примут «себе в радость» и «по постановлению дел с удовольствием отпустят их на родину».

В ответной речи президент Сената выразил радость по поводу того, что царь здоров, поблагодарил за «изрядные и многоценные дары», пожелал царю дальнейших успехов в войне, пожелал стране процветания и благополучия, но, ограничившись витиеватыми фразами в адрес царя, никаких конкретных обязательств не дал, заявив в самой общей форме, что Штаты «тщатися будут по возможности нашей вам, его царского величества послам, все удовольствования чинить».

Не трудно представить, что речь эта произвела удручающее впечатление на великих послов. Вместо ответа на конкретное предложение заключить договор для борьбы с неверными послы услышали высокопарные пожелания процветания стране и великим послам — о просьбе же, с которой они обратились к Штатам, президент не обмолвился ни словом. Создается впечатление, что речь президента, прочитанная с бумаги, была заготовлена заранее. Правда, заключил президент свою речь обещанием — послы «обнадежены быти возможены, что мы, высокомочные Статы, оную (дружбу. — Н.П.) содержати и тщатися будем и не престанем с своей стороны все то чините, что к содержанию истинные и прямые пересылки годно и пристойно будет, ища во все время оную содержат и умножати во благо обоих государств». Президент не поскупился и на комплименты в адрес великих послов: Штатам «зело приятно, что царское величество таких господ (прислал. — Н.П.), которые всякими благонравными поступками, искусством и услугами одарены». Штаты сочли назначение их послами за «великую себе честь».

После аудиенции настало время напряженной работы Великого посольства.

Первым дипломатом, предпринявшим энергичные шаги к сближению с Россией, оказался шведский посол барон Лилиенрот, нанесший визит великим послам 27 сентября. Он подтвердил намерение Швеции поддерживать дружбу с Россией. Секретарь Великого посольства Петр Лефорт в письме к отцу в Женеву писал о шведском после: «Я был у него во время нашего пребывания в Гааге три или четыре раза, и он мне оказывал много внимания и любезностей. Это действительно очень обходительный человек, он в большой близости с генералом». В дальнейшем мы увидим, что обходительность Лилиенрота была небескорыстной и преследовала далеко идущие цели.

«Статейный список» запечатлел визит барона 27 сентября в следующих выражениях: «Сентября в 27 день был у великих и полномочных послов свейского короля посол Николай Лилиенрод, приезжал в четырех коретах о шести возниках; встретили его великие послы на крыльце, а дворяне у кореты. И, вшед в палату, великих послов поздравлял, и потом сели по местам, и посол говорил: приехал де он, посол, с должности своей их, великих и полномочных послов, яко новоприбывши в Гаагу, поздравить, и имеет он себе указ от государя своего, от его королевского величества, чтобы с ними, великими и полномочными послы быть во всяком благом приятстве, и он им служить будет рад, понеже де он здесь давно живет и поведению здешнему приобыкл.

И великие и полномочные послы говорили, что за такое его приятство ему благодарствуют, и какое буде прилучится дело, и они его просить будут; также и они, великие и полномочные послы, взаимным способом себя ему представляют. А потом, побыв немного, поехал к себе, а великие послы проводили его до кореты».

Отметим, что великие послы были очень довольны визитом барона. Это проявилось в том, что они встречали его в сенях, а после беседы проводили его до кареты.

С визитами к великим послам прибывали и другие дипломаты. Так, уже после начала конференций с представителями Штатов, послов навестил датский посланник, выразивший сожаление по поводу отказа посольства от ранее намеченного приезда в Данию. Один из дипломатов датского короля заявил великим послам, что его государь почитает русского царя не только «за величество государств его, но за самые его государской особы поступки», и поэтому желает «по древней дружбе» искать «всякой доброй приязни» царя. Датские дипломаты сообщили великим послам, что король в ожидании их приезда в его королевство чинил к тому «немалое приготовление» и все же надеется на их приезд и обещает содержать великих послов «со всякою честию и достоинством». Великие послы поблагодарили датчан и заявили, что отмена визита в королевство произошла «по отложению для настоящих случаев», но тут же обнадежили их: «Может то исправится иным благополучнейшим временем».

Тридцатого сентября с визитом к великим послам прибыл цесарский посол граф Кауниц с особой грамотой, в которой цесарь официально извещал о победе над турками цесарских войск, одержанной еще 11 сентября у реки Тиссы.

Вскоре начались официальные переговоры со Штатами.

Первая конференция состоялась в резиденции великих послов 29 сентября. С русской стороны в ней участвовали великие послы, с голландской — девять представителей Генеральных штатов.

Описывая ход переговоров, «Статейный список» не вычленил роли в них каждого из великих послов. Поэтому затруднительно определить роль нашего героя: можно лишь предположить, что ответы на возможные вопросы, как и содержание выступлений каждого из великих послов, согласовывались заранее и что на Франца Яковлевича возлагалось представительство, а деловая часть переговоров ложилась на плечи профессиональных дипломатов — Головина и Возницына, хорошо осведомленных не только о протокольной части, но и о существе дела. Оба посла лучше, чем Лефорт, разбирались во внешнеполитической обстановке, сложившейся к этому времени в Западной Европе.

Первое, о чем заявили послы прибывшим в их резиденцию девяти депутатам во главе с президентом, так это о том, что царь намерен продолжать прежнюю дружбу. В целом речь великих послов совпадает с тем, что говорил Головин во время аудиенции у Штатов: царь своими войсками нанес немалый урон турецкому султану, так что теперь «во все Турское государство врата отверсты, также Казыкермень, Товань и иные крепости турецкие победительною рукою многим пролитием бусурманской крови побраны и их бусурманские жилища испровержены и богомерзкие их мечети в домы святые обращены и поганская их сила под ноги христианские опровержена». Но перечисленные победы сопровождались «многою утратою» царской казны, ибо «всяк может разсудить», что войну невозможно вести «без великих миллионов и множественного войска». Царь и впредь намерен воевать с неприятелем на суше и на море, но для этого требуется помощь других держав.