Читать книгу - "Гибель линкора "Бисмарк". Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941 - Вилль Бертольд"

Морской штаб послал 11 эсминцев для встречи возвращавшихся британских линкоров. Но только через полторы суток эсминцы встретили британские корабли и объединились с ними в эскадру. Особую тревогу вызывал тот факт, что британские корабли из-за недостатка топлива были вынуждены следовать тихим ходом.

28 мая, через день после затопления «Бисмарка», наконец появилось значительное количество германских бомбардировщиков. Их атаке подверглись эсминцы «Машона» и «Тартар». Первый получил прямое попадание и затонул. Погибли офицер и 45 членов экипажа.

Так завершилась операция против «Бисмарка».

Ночью уцелевших людей с «Бисмарка», подобранных «Дорсетширом» и спавших крепким сном, разбудили. Британские моряки языком жестов попросили их подойти к больничным койкам. На одной из них лежал тяжело раненный старшина-механик Хаузер. Он благодаря огромной силе воли после утраты обеих ног доплыл до «Дорсетшира», был поднят на борт корабля и немедленно прооперирован. Хаузер сильно бредил, но военврач был уверен, что тот выздоровеет. Рядом с ним лежал механик машинного отделения Шафер, напоминавший живой труп, потому что проглотил столько топливного масла, что всю оставшуюся жизнь должен был находиться на искусственном питании. В нем еще теплилась жизнь.

Но люди были подняты среди ночи прежде всего из-за третьего пациента – ради механика машинного отделения Люттиха.

– Кто-нибудь говорит по-английски? – обратился к ним британский старшина-санитар. – Ваш товарищ умирает.

Англичане вышли из помещения, оставив немцев наедине с сослуживцем.

– Ну как ты? – поинтересовался старший матрос Ржонка.

Товарищи склонились над смертельно раненным Люттихом.

– Я долго не протяну, – ответил он тихо. Говорить ему было трудно.

– Не падай духом, худшее позади.

Вокруг него стоял десяток матросов, старавшихся скрыть свое волнение. Они отводили глаза и старались не смотреть друг на друга. Скрипели зубами. В бою каждый из них сотни раз сталкивался со смертью. Но тогда она, по крайней мере, была скорой.

– Рад, что вы здесь… Плохо… когда один.

– Мы не оставим тебя, – утешал товарища Флигер. – Через несколько дней ты поправишься. – Он старался казаться уверенным в том, что говорил, но дрожащий голос выдавал его.

– Вы… вернетесь… домой, – шептал умирающий, – расскажите… как это было. – Он попытался сесть, но не смог. В его голосе звучала мольба. – Послушайте, не жалейте их… расскажите им все… расскажите, как все было… расскажите матерям… вы должны рассказать… женам… и… детям.

Его губы продолжали беззвучно шевелиться. На фоне повязки вокруг головы его лицо казалось еще бледнее. Все видели, насколько трудно ему было говорить, как тяжело давалось беззвучное шевеление губами. Он мобилизовал все оставшиеся силы, чтобы высказать товарищам перед смертью все наболевшее.

Некоторые матросы не могли выдержать такое испытание. «Боже, – молились они про себя, – если этому суждено сбыться, то пусть сбудется скорее, избавь его от агонии».

Губы умирающего прошептали последние слова:

– Все… кончено. Будь… оно… проклято.

Механик забился в конвульсиях. Он стонал, закрыв глаза, сжал кулаки, затем замер, замолчал и перестал дышать.

– Он уснул, – сказал Флигер.

– Да, он спит, – согласился Ржонка. – Позовите врача, может, он сделает что-нибудь.

Подошедший военврач склонился над механиком, закрыл ему веки и резко выпрямился.

– Мертв, – произнес он лаконично. Пожимая руки немецким морякам, смотрел в сторону. В его глазах блестели слезы.

После этого военврач быстро покинул помещение…

Каждый из моряков смотрел на мертвого товарища в последний раз, бормотал молитву и молча уходил.

В 10 утра следующего дня состоялись похороны. Британские моряки, свободные от вахты, выстроились квадратом на верхней палубе вокруг мертвого немецкого моряка. Его завернули в белую парусину, которую, в свою очередь, обернули немецким флагом. Флаг на мачте был приспущен.

Вперед вышел британский офицер и прочитал молитву на английском. Командир корабля произнес короткую речь. И хотя немногие немецкие моряки поняли то, что он говорил, все были растроганы. Затем офицер предложил одному из товарищей покойного сказать несколько слов.

Старшина неуверенно вышел вперед.

– Дорогой усопший друг, – сказал он. Слова застревали в горле. Он начал снова. Слезы мешали ему нормально говорить, он посмотрел на товарищей, потом на англичан, которые отдавали последние почести умершему неприятелю, а их печальные лица были красноречивее всяких слов. – Мы не забудем тебя, – произнес тихо старшина.

Командир подал знак. Покойного опустили в воду. Один из членов экипажа «Бисмарка» сыграл на губной гармошке, позаимствованной у британского моряка, песню «У меня был товарищ».

Затем они молча стояли – 82 моряка, выжившие в настоящем аду. Их мысли растворялись в слезах, тела сотрясались от всхлипываний. Они спрашивали себя: почему это все стало возможно, ради кого или чего?

Но ответа не находили.

В море, в нескольких метрах от британского крейсера, покойный, обернутый в саван из немецкого флага, опускался на дно – в могилу моряка.

Германское Верховное командование сразу же объявило о гибели «Бисмарка». Невозможно было скрыть катастрофу, произошедшую в ходе крупного морского боя приблизительно в 400 морских милях к западу от Бреста.

Газетам, только что ликовавшим в связи с потоплением «Худа», пришлось описывать кончину «Бисмарка». Никаких подробностей не приводилось. Не было сказано ни слова о неподготовленности похода германской эскадры в Атлантику, о том, что с самого начала операция получила название «Победа или смерть».

Пресса быстро сменила тематику. Министерство пропаганды не хотело обсуждать трагедию «Бисмарка». Лишь тысячи родственников, матерей, жен и детей погибших моряков в десятый, сотый раз говорили об этом. Они не могли молчать.

Они навсегда потеряли своих отцов, мужей и сыновей, которые сгинули в водах Атлантики.

Уцелевшие моряки с «Бисмарка» медленно приходили в себя, постепенно выходя из шокового состояния. Они стали распознавать аромат сигарет, переставали искать одиночества, уставившись в одну точку. Стали больше общаться друг с другом. Им разрешалось, как правило, свободно передвигаться по кораблю по своему усмотрению. Они поднимались на палубу подышать свежим воздухом и всматривались в бескрайние морские просторы, в глубине которых закончились страдания их сослуживцев и друзей.

Затем война неожиданно снова вернулась к ним. На «Маори» объявили воздушную тревогу. В небе «Хейнкель-111». Англичане ведут зенитный огонь. Бомбы падают вблизи от корабля. Попадания. Взрывы. Крики. Раненые. Крен. Проклятия. Страх.

Неужели это никогда не кончится? Избежав гибели в бою, стоит ли теперь бояться своего самолета?