Читать книгу - "Путешествия. Дневники. Воспоминания - Христофор Колумб"

Все земли в этой долине были возделаны, а посредине ее протекала большая и широкая река, водами которой можно было оросить все поля. Плодами отягчены были зеленые деревья и благоухали высокие, цветущие травы, широки и хороши были дороги, а воздух был, как в апреле в Кастилии, и соловьи и другие птички пели так, как поют в этом месяце в лесах Испании, и говорит он, что здесь все было прелестнейшим на свете. Ночами нежно пели птицы и слышны были трели сверчков и лягушек.

Рыбная ловля здесь подобна испанской. Мастичные деревья, алоэ и хлопковые поля встречались повсюду. Золото не было обнаружено, да и не удивительно, что за такой малый срок его не нашли. Адмирал вычислил, сколько длится в этих местах день и ночь. От восхода до захода солнца двадцать раз переставлялись рассчитанные на полчаса песчаные часы (ampolletas)^[124].

Впрочем, он говорит, что счет по песочным часам может быть и ошибочным – либо потому, что они не перевертывались вовремя, либо же вследствие того, что песок проходил скорее, чем требуется.

Адмирал отмечает: по квадранту он установил, что находится в 34 градусах [к северу] от экваториальной линии^[125].

Пятница, 14 декабря. Под ветром, дующим с суши, адмирал вышел из бухты Зачатия, но вскоре ветер стих: подобное он испытывал в этих морях ежедневно. Через некоторое время подул восточный ветер, и адмирал пошел к северо-северо-востоку. Он приблизился к острову Тортуга и приметил мыс, названный им мысом Ноги (Punta Pierna) и расположенный в 12 милях к востоку-северо-востоку от западной оконечности острова.

Отсюда он увидел другой мыс в том же направлении, на расстоянии 16 миль, которому он дал имя Острый мыс (Punta Aguda), и оттуда он увидел еще один мыс, который назвал мысом Копья (Punta Lançada).

От западной оконечности Тортуги до Острого мыса было 44 мили или 11 лиг, и берег все время шел к востоку-северо-востоку. На пути встречались значительные песчаные пляжи. Тортуга высокий, но не гористый остров. Этот остров очень красив и населен точно так же густо, как Эспаньола. Земли везде на нем возделанные и напоминают они долину Кордовы.

Видя, что установился противный ветер и нельзя продолжать плаванье в направлении острова Банеке, адмирал решил возвратиться в бухту Зачатия, откуда он накануне вышел, но за день он дошел лишь до устья реки, впадающей в море на расстоянии двух лиг от бухты, и войти в это устье не смог.

Суббота, 15 декабря. Адмирал снова вышел из бухты Зачатия, направившись по своему пути, но как только он проследовал в открытое море, сильно задуло с востока, и так как этот ветер был противным, он повернул назад по направлению к реке, в которую вчера он не смог войти. Но и на этот раз ему не удалось стать на якорь в ее устье, и он пошел к песчаному берегу, расположенному в полулиге под ветром – хорошей якорной стоянке с надежным дном.

Бросив якорь, адмирал на лодке отправился к реке и вошел в морской рукав, в полулиге от нее. Рукав этот оказался не связанным с устьем реки, и адмирал, выйдя из него, направился к реке, вступил в нее и обнаружил, что у входа глубина устья не превышала одного локтя и что скорость течения чрезвычайно велика. Он направился вверх по течению реки, чтобы дойти до селений, которые видели позавчера люди, посланные на берег. Адмирал приказал тянуть лодку на бечеве, и так удалось пройти на расстояние двух выстрелов из ломбарды. Однако идти дальше оказалось невозможным из-за сильного течения.

Адмирал видел индейские дома и большую долину, в которой находились селения. Долина же, в которой протекала эта река, по красоте превосходила все, что встречалось на пути раньше.

При входе в устье реки он заметил группу индейцев, но подойти к ним не удалось, так как все они сразу же обратились в бегство.

Адмирал говорит, что эти люди должны быть чрезвычайно осторожными потому, что живут они в постоянном страхе. По мере того как испанцы передвигались из одного места в другое, везде подымались к небу сигнальные дымки. Так было и на Эспаньоле, и на Тортуге. Тортуга же также большой остров, больше всех, что встречались раньше^[126].

Адмирал назвал эту реку Гвадалкивиром потому, что, по его словам, она такой же величины, как Гвадалкивир в Кордове, а долину, в которой она протекает – «Райской» (Valle del Parayso). Берега ее скалисты и везде проходимы.

Воскресенье, 16 декабря. В полночь с легким ветерком, подувшим с берега, адмирал вышел из залива и проследовал вдоль берега острова Эспаньолы, идя на булине (yendo а́ la bolinа), так как в час заутрени сильный ветер подул с востока. В море он увидел каноэ и в нем одного лишь индейца. Адмирал поразился, не представляя себе, как могло держаться на воде утлое каноэ при таком сильном ветре. Адмирал заставил индейца подняться на борт и приказал взять на корабль его каноэ. Радушно встретив этого индейца, адмирал дал ему стеклянные четки, погремушки и бронзовые кольца и, пройдя 16 миль, доставил индейца в его селение, расположенное близ самого моря.

Здесь адмирал нашел у селения, под песчаным берегом, место, удобное для якорной стоянки. Само селение казалось недавно основанным, потому что все дома в нем были новые. Индеец тотчас же отправился на своем каноэ к берегу и сообщил, что испанцы хорошие люди; впрочем, как кажется, местные жители уже получили сведения о пришельцах из других мест, где побывали шесть христиан. Вскоре на берег вышло более пятисот человек, а спустя короткое время появился и их король.

Толпа собралась на песчаном пляже, поблизости от кораблей, которые стали на якорь почти у берега. Затем мало-помалу они стали перебираться на корабли, но с собой не приносили решительно ничего, если не считать воткнутых в нос и в уши зерен чистейшего золота, причем золото это они отдавали морякам очень охотно.