Читать книгу - "Невидимый фронт Второй мировой - Борис Соколов"

На плацдарме у Невской Дубровки за один день 9 ноября 1941 года только Первый ударный коммунистический полк подполковника Васильева, сформированный в основном из ленинградцев, из 1500 человек личного состава потерял 1000 человек. Для сравнения: противостоявшая ему 18-я германская армия за декаду с 1 по 10 ноября потеряла только 878 человек, в том числе 164 убитых и 20 пропавших без вести. В данном случае один полк, что очень грустно, выиграл соревнование по потерям у целой германской армии, причем со значительным отрывом: за один день потерял людей больше, чем она – за десять.

По свидетельству бывшего оперуполномоченного Особого отдела 3-го стрелкового батальона 12-й стрелковой бригады 51-й армии Л. Г. Иванова, 9 апреля 1942 года во время неудачного наступления на Ак-Монайских позициях этот батальон потерял около 600 человек убитыми и ранеными: «В наступлении бойцы батальона проявили отвагу и мужество. Но противник вел интенсивный огонь всеми огневыми средствами. С большим трудом комиссару батальона и мне удалось поднять личный состав в атаку. В этот момент на наши позиции по ошибке обрушился огонь артиллерии и нашей бригады. Как впоследствии выяснилось, начальник артиллерии бригады был пьян и не мог управлять огнем. На следующий день он был расстрелян перед строем начальником Особого отдела бригады Нойкиным. Наш батальон понес большие потери: около 600 человек убитыми и ранеными, причем до немецких позиций наши цепи так и не дошли…».

Противостоявшая батальону 11-я немецкая армия за период с 1 по 10 апреля 1942 года потеряла 175 убитых, 719 раненых и 20 пропавших без вести, а всего 914 человек, что лишь в 1,5 раза меньше потерь 3-го стрелкового батальона 12-й стрелковой бригады за один день 9 апреля. Можно предположить, что около половины потерь 3-го батальона составили безвозвратные потери. Тогда он превосходил безвозвратные потери немецких дивизий 11-й армии, понесенные за декаду. В состав немецкой 11-й армии входили и румынские части, но в данном случае их потери не имеют принципиального значения, поскольку 12-я бригада атаковала позиции именно немецких войск. В 9 же немецких дивизиях 11-й армии насчитывался 81 батальон. Им пришлось отражать советское наступление на Керченском полуострове не только 9, но также 3, 4 и 10 апреля. Кроме того, бои вели и войска, осаждавшие Севастополь. По словам Иванова, их бригада была регулярная и даже пользовалась заслуженной славой по всему фронту.

Согласно журналу боевых действий, за 18 сентября 1942 года только в 258-й стрелковой дивизии (будущей 96-й гвардейской) убито 978 человек, ранено 2030, пропавших без вести не установлено. А в боевом приказе № 0060 от 19 сентября 1942 года говорилось: «Решительно перейти в атаку и задачу, поставленную 18 сентября 1942 года, выполнить, не считаясь ни с чем и ни с каким сопротивлением врага». Заметим, что вся 6-я немецкая армия, наступавшая на Сталинград, за вторую декаду сентября безвозвратно потеряла лишь ненамного меньше, чем противостоявшая ей одна советская дивизия всего за один день этой декады. Потери армии Паулюса 11–20 сентября составили 1538 убитых, 5846 раненых и 223 пропавших без вести. Если же предположить, что 258-я стрелковая дивизия 18 сентября понесла еще и какие-то потери пропавшими без вести, то безвозвратные потери дивизии и армии могли быть равны друг другу. Пропавшие без вести в дивизии наверняка были, но поскольку это был только первый день боев, в журнале боевых действий они не были отмечены. Пропавших без вести вносили туда только после завершения боев, когда по крайней мере некоторых из них удавалось найти живыми, а некоторых других установить как бесспорно погибших. Необходимо подчеркнуть, что те безвозвратные потери, которые поименно фиксировались в журнале боевых действий полков и дивизий, согласно опыту поисковиков, во всех случаях в несколько раз превышали безвозвратные потери, указанные в боевом донесении за тот же день, причем разница иногда могла составлять до 10 раз.

Недоучет безвозвратных потерь Красной армии происходил прежде всего за счет офицерского и сержантского состава. Так, согласно донесению 4-й танковой армии о потерях, за период с 6 августа по 5 сентября 1943 года потеряла убитыми и пропавшими без вести 772 человека, включая 108 лиц начальствующего состава (офицеров), а ранеными – 1895 человек, включая 105 лиц начальствующего состава (офицеров). Получается, что на одного убитого офицера приходилось 6,15 рядовых и сержантов. А на одного раненого офицера – 17,05. Если предположить, что соотношение числа убитых солдат и сержантов на одного офицера в действительности было таким же, как и для раненых, то общие безвозвратные потери 4-й танковой армии можно оценить в 1949 человек, или в 2,5 раза больше, чем те, что были указаны в донесении. Как раз в этот период рядовой и сержантский состав 4-й танковой армии пополнился призванными непосредственно в части с оккупированных территорий, недоучет безвозвратных потерь среди которых был особенно велик.

В оценке числа раненых советский Генштаб ошибся не менее красноречиво. В период с 10 декабря 41-го по 20 апреля 1942 года германская Восточная армия потеряла ранеными 273 тысячи человек – тоже почти в 10 раз меньше, чем полагало руководство Красной армии. Вот насчет общего числа немецких дивизий на Восточном фронте ошибки не было. К 16 июня 1942 года на Восточном фронте, включая Финляндию, как раз находились германские силы, эквивалентные 184,5 расчетным дивизиям, включая 19 танковых. Правда, в это число входило 12 охранных дивизий, имевших лишь ограниченную боеспособность и находившихся в глубоком тылу на оккупированных территориях. Главное же, степень укомплектованности германских соединений была многократно приуменьшена.

Советские данные о потерях неприятеля в боевой технике также были очень далеки от действительности. С 1 декабря 1941 года до 1 февраля 1942 года германские войска на Восточном фронте безвозвратно лишились 951 танка и 881 самолета. В последующие два с половиной месяца из-за снижения интенсивности боевых действий потери техники были незначительны. Но советский Генштаб значительно преувеличил величину танкового пополнения, поступившего в германскую восточную армию, и таким образом довольно точно угадал общее число боеспособных танков, имевшихся у немцев на советско-германском фронте весной 1942 года. На 31 марта на Восточном фронте вермахт располагал чуть более 1,5 тысяч единиц исправной бронетехники. Ошибка советской разведки заключалась в том, что, преувеличив потери, она недооценила резерв танков, имевшийся в распоряжении германского командования. В результате активные действия танковых соединений вермахта в мае и в ходе летнего немецкого наступления оказались для Красной армии неприятным сюрпризом.