Читать книгу - "Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фицджеральда - Эндрю Скотт Берг"

С приходом осени 1928 года с охапкой рукописей в издательстве появилась энергичная француженка Мадлен Бойд – жена литературного критика Эрнеста Бойда^[131] и нью-йоркский агент многих европейских авторов. Она хотела видеть Перкинса. Во время их беседы она говорила о невероятном романе огромной величины, написанном неким громадным господином из Северной Каролины по имени Томас Вулф. После она переключилась и на другие книги. Когда же Перкинс снова напомнил о рукописи Вулфа «О, потеря», она как будто заколебалась.

– Почему вы не принесли ее, Мадлен? – спросил он, наклонившись к собеседнице.

Она согласилась показать рукопись, но только после того, как Макс пообещал прочитать все до последнего слова. Они договорились, что он заберет рукопись в пять тем же вечером.

– Но, – с улыбкой молвила миссис Бойд, – вам придется выслать за ней грузовик.

В пять грузовик подъехал к ее дому, и она указала водителю на гигантский ящик. Он спросил, неужели это все одна книга, и, когда она сказала «да», тот воскликнул:

– Го-о-осподи Иисусе!

«Когда я впервые услышал о Томасе Вулфе, у меня сразу возникло дурное предчувствие. Не зря я люблю поговорку “Каждая хорошая вещь приводит с собой проблему”».

«О, потеря» добралась до Макса, но у него было полно работы. Сотни и сотни страниц было довольно легко проигнорировать в пользу дюжины более мелких предложений или первых черновиков книг, которые прибывали на стол Макса каждую неделю. Однако рукопись сопровождала трогательная записка в адрес того, кто прочтет ее в издательстве, и в ней автор объяснял некоторые моменты из текста. В частности, там говорилось:

«По моим оценкам, книга содержит от двухсот пятидесяти до трехсот восьмидесяти слов. Конечно, книга такого объема от неизвестного писателя, без сомнений, пример отчаянной попытки, демонстрирующей полное незнание издательских процессов. Это правда. Это моя первая книга…

Но я считаю, что было бы несправедливо думать, что это слишком длинная книга, раз она такая длинная… Возможно, ей чего-то недостает в сюжете, но точно не в содержании. План крепко и плотно сшитый. И мне не кажется, что в книге много “воды”. Все, что должно быть, выстраивается в ней часть за частью, а не предложение за предложением. Я не считаю этот роман многословным, нудным или чрезмерным.

Я никогда не считал эту книгу романом. Как по мне, это книга, которую каждый человек носит у себя в душе. Она соткана из моей жизни и выражает мое видение оной в двадцать лет.

Я написал все это не потому, что хотел вас умилостивить… но для того, чтобы умолить вас потратить на нее столько времени, сколько потребуется, чтобы прочитать все внимательно, а затем потратить еще немного – чтобы высказать мне свое мнение. Если в таком виде она не годится для печати, что нужно сделать, чтобы привести в надлежащий?… Все, что мне нужно, – немного честной помощи. И если вы достаточно заинтересуетесь, чтобы хотя бы дочитать книгу, не могли бы вы мне помочь?» Макс пролистал первые страницы, и его сходу поразило вступление, в котором отец главного героя, Оливер Гант, будучи маленьким мальчиком, смотрит на процессию марширующих солдат Конфедерации. За ним следовало сто страниц о жизни Оливера задолго до рождения сына Юджина – реального рассказчика.

«Это все, что Вулф слышал, не имело реальной связи с событием и сильно уступало первому эпизоду, как, впрочем, и остальной книге», – вспоминал Макс.

Позже его отвлекла работа над другими книгами, и он передал рукопись Вэлесу Мейеру, подумав при этом: «Ну вот, еще один многообещающий роман, который, скорее всего, пойдет в корзину».

Десять дней спустя Мейер пришел к Перкинсу, чтобы показать очередную выдающуюся сцену из той же гигантской рукописи, и этого оказалось достаточно, чтобы Макс снова обратил на книгу внимание. Он вновь взялся за чтение. Вскоре они с Мейером уже листали страницы взад и вперед, а Джон Холл Уилок и остальные сотрудники в момент расхватали рукопись по главам. Когда же Макс наконец выполнил свою часть сделки с Мадлен Бойд, у него уже не было и тени сомнений в ценности произведения. Но все же он нашел в книге несколько камней преткновения, которые мешали ей отправиться в печать. Например, он знал, что такая напряженная книга вызовет возмущение у многих сотрудников Scribners, так как это было «очень крепкое мясцо». Кроме того, книга требовала серьезной «реорганизации» и большой переработки. Макс понял, что нет смысла даже пытаться заставить Scribners ее принять, пока он не выяснит, что представляет собой автор и насколько сложно будет привлечь его к переделке. Но он был полон решимости увидеть рукопись напечатанной. И, вспомнив бои, которые он вел ради того, чтобы согласились напечатать Фицджеральда и Хемингуэя, на секунду переполнялся огорчением, что сам не является издателем.