Читать книгу - "Повседневная жизнь ацтеков накануне испанского завоевания - Жак Сустель"

Само собой, всё это было предусмотрено заранее: ужин, просьба и ответ, но это был лишний повод проявить индейский формализм, пристрастие к установленным обычаем поступкам и словам. По словам Мотолиньи, тельпочтлато не расставался со своими учениками, не прочитав им нотацию, в которой «призывал их вести себя, как добрые слуги богов, не забывать о том, чему они научились в школе, и, поскольку они собирались жениться и основать семью, работать, как подобает мужчинам, чтобы прокормить и содержать свое семейство… Он говорил им также, что в военное время они должны поступать как храбрые и доблестные воины». Что же до девочек, «их тоже не оставляли без советов и наставлений; напротив, к ним обращались с длинными увещеваниями, особенно к дочерям господ и сановников». В своей жизни, говорили им, они должны следовать трем главным заветам: служить богам; хранить свою честь; любить, уважать своего мужа и угождать ему. «Хоть мексиканцы и были неверными, — добавляет миссионер, — у них всё же были хорошие обычаи».

После того как родители молодого человека выбирали ему будущую супругу (предварительно посоветовавшись с гадателями о предзнаменованиях, заключенных в знаках, под которыми родились жених и невеста), на сцену выходили сиуатланке — старухи, служившие посредницами между двумя семьями. Ничего не предпринималось напрямую. Эти матроны должны были навестить родителей девушки и «велеречиво, в цветистых выражениях» изложить цель своего посещения. Обычай требовал, чтобы в первый раз им ответили вежливым отказом и смиренными извинениями: девушка, мол, еще слишком молода, чтобы выйти замуж, она недостойна соискателя.

Однако все прекрасно знали, как это понимать: старухи спокойно являлись снова на следующий день или несколько дней спустя, и в конце концов родители говорили: «Уж не знаем, как этот юноша может настолько заблуждаться, ведь наша дочь никуда не годна, да и дурочка. Но раз уж вы так настаиваете, нам нужно будет поговорить об этом всем вместе, с дядюшками и тетушками, родственниками и родственницами нашего дитя, да и ее следует поставить в известность. Так что приходите завтра, и мы покончим с этим делом».

После семейного совета, заручившись одобрением всей родни, родственницам молодого человека наконец сообщали о согласии семьи девушки. Оставалось только назначить день свадьбы: для этого снова советовались с гадателями, чтобы брак был заключен под благоприятным знаком, например, акатль (тростник), осоматли (обезьяна), сипактли (морское чудовище), куаутли (орел), калли (дом). И нужно было еще приготовить блюда, какао, цветы и трубки для свадебного пира. «Тамали готовили всю ночь и весь день, и так два-три дня, почти не оставляя времени на сон». Свадьба была важным делом, если только у семьи имелись хоть какие-то средства и запросы. Приглашали всех родственников, друзей, бывших учителей жениха и невесты, «официальных лиц» квартала или города.

Сама брачная церемония проходила в доме молодого человека с наступлением ночи. В предшествующий день веселились у невесты. В полдень устраивали большой обед, старики пили октли, замужние женщины приносили подарки. Днем невеста купалась и мыла голову. Ей украшали руки и ноги красными перьями и окрашивали лицо в светло-желтый цвет текосауитлем. Убранная таким образом, она садилась подле очага на помост, покрытый циновками, и старики из семьи жениха являлись к ней, чтобы церемонно ее приветство^ вать. «Дочь моя, — говорили они, — ты оказываешь честь нам, старикам и старухам, твоим родственникам. Теперь ты стала женщиной, ты уже не дитя, а начинаешь быть взрослой. Бедная малышка! Тебе придется разлучиться с отцом и матерью. О дочь наша, мы приветствуем тебя в нашей семье и желаем тебе благополучия».

А невеста отвечала (только представьте себе взволнованную, дрожащую девушку, приученную воспитанием скрывать свои чувства и выказывать спокойствие, украшенную перьями и цветами, накрашенную, наряженную в разноцветные расшитые одежды): «Ваше сердце было добро ко мне, сказанные вами слова для меня драгоценны; вы говорили со мной и давали советы, как настоящие отец и мать. Я благодарна вам за всё то добро, что вы мне сделали».

К ночи составлялось шествие, чтобы отнести невесту в ее новый дом. Во главе его выступали родители молодого человека — «много почтенных старых женщин и матрон», а за ними следовала невеста; одна из старух несла ее на спине, а если та была из знатной семьи, то отправлялась в свое новое жилище в носилках, на плечах двух носильщиков. Девушки из квартала, родственники невесты и ее незамужние подружки сопровождали ее двумя чередами, с факелами в руках.

Веселая процессия вилась по улицам под песни и восклицания, между двумя рядами зевак, которые кричали: «Счастливая девушка!» — до самого дома жениха. Тот выходил ей навстречу. В руке он держал кадило, и когда девушка подходила к порогу, ей тоже давали кадило: молодые люди одаривали друг друга ладаном в знак взаимного уважения, и все входили в дом, распевая и танцуя.

Свадебный обряд справляли подле очага. Сидя рядом на циновках, жених и невеста сначала получали подарки. Мать девушки дарила будущему зятю мужскую одежду, мать юноши преподносила невесте сорочку и юбку. Затем сиуатланке связывали вместе плащ юноши и сорочку девушки: с этого момента они становились супругами, и первым делом должны были разделить между собой блюдо с тамалями — каждый подносил другому своей рукой маисовые пирожки.

До этого момента гости выражали свою радость песнями и плясками, после — набрасывались на заготовленную провизию, а все, кому возраст давал на это право, напивались вусмерть. Между тем супруги, удалившись в спальню, четыре Дня молились там, не скрепляя свой союз физически. Всё это время они выходили из спальни лишь в полдень и в полночь, чтобы подложить ладана на семейный алтарь. На четвертую ночь им готовили ложе из циновок, между которыми вкладывали перья и кусок нефрита — вероятно, символизирующий детей, которым предстояло родиться: их всегда называли «богатыми перьями» и «драгоценными камнями». На пятый день они мылись в темаскалли, и жрец приходил благословить их, окропив освященной водой.

В семьях сановников церемония пятого дня была почти такой же продуманной, как и свадебная: родители благословляли новобрачных четырежды водой и четырежды октли. Молодая супруга украшала голову белыми перьями, ноги и руки — цветными, снова обменивались подарками, и новый пир, устроенный для обеих семей и их друзей, был поводом повеселиться, потанцевать, попеть и выпить. У простолюдинов торжества проходили скромнее и обходились не так дорого, однако их общий порядок был точно таким же, как мы описали.

По крайней мере, таков был идеал, к которому стремились. На практике случалось, что влюбленная пара не спрашивала разрешения родителей и соединялась тайно. Чаще всего, похоже, так поступали простолюдины, не желавшие ждать, пока соберут всё необходимое для подарков, пиров и т. д. По прошествии некоторого времени, скопив всё, что нужно, чтобы пригласить родственников с обеих сторон, молодой человек отправлялся к родителям жены и говорил им: «Я признаю свою вину… мы были неправы, соединившись без вашего согласия… Вы, наверное, сильно удивляетесь, не видя больше вашей дочери (sic). Но мы решили жить вместе, как супруги, по взаимному согласию и теперь хотим попытаться жить как подобает и работать ради нас и наших детей: простите нас и дайте свое благословение». Родители соглашались и «устраивали торжества и празднества по мере своих скудных средств».