Читать книгу - "Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов"

В новом качестве она развернулась во всю ширь своей многогранной натуры. Уже через месяц ей удалось расправиться с бывшей женой Гао-цзуна и его любимой наложницей. Смерть несчастных женщин была ужасна, ее даже казнью нельзя назвать. Их превратили в «свиней»: по локти и по колено отчленили руки и ноги, выкололи глаза, вырвали языки, прорвали барабанные перепонки – и оставшиеся обрубки бросили умирать в пустые винные бочки (по другому источнику – на пол отхожего места).

Когда же саму императрицу, увлекавшуюся магией, обвинили в одной из «десяти мерзостей» – злонамеренном колдовстве, – головы лишилась не она, а ее недоброжелатели. Из дворца были удалены все советники Ли Шиминя, люди выдающихся способностей. Государь совершенно подчинился ее воле.

У-хоу вздумалось сделать Лоян второй столицей – и на ремонт старых и возведение новых дворцов были затрачены огромные средства. По желанию императрицы двор постоянно с великой помпой переселялся то из Чан΄ани в Лоян, то в обратном направлении. Тщеславие ее не знало границ. Она настояла на совершении императором обряда, который в последний раз перед этим был исполнен шестьсот лет назад, при Хань – все последующие повелители опасались, что Небо может покарать их и их народ за нескромность. Обряд назывался «жертвоприношение фэн и шань», и содержанием его было поклонение императора Небу и Земле на священной горе Тайшань. Во время него повелитель Поднебесной горделиво ставил высших божеств в известность, что ему удалось исполнить все задуманное. Может быть, не такая уж случайность, что этот выплеск безмерной гордыни произошел в 666 году. Но и этим У-хоу не ограничилась: через несколько лет они с мужем стали именоваться Небесным Императором и Небесной Императрицей.

Эта женщина не лишена была и духовных устремлений: когда-то созванная мужем для написания истории династии группа ученых привлекла ее внимание, и из-под их кистей выходили теперь познавательные сочинения на самые разнообразные темы. Одной из них была «Биографии великих женщин».

Ученые господа настолько пришлись императрице по душе, что стали выполнять при ней роль тайного кабинета: верховодили над Советом двора и министерствами.

Наследником престола она твердо решила сделать своего четырнадцатилетнего сына царевича Иня. Когда умер законный наследник, она добилась ссылки двух наиболее перспективных сыновей императора, а когда государь завещал престол все же не Иню, а другому своему сыну, подававшему большие надежды, – довела юношу до самоубийства. Причем Инь не был старшим ее сыном – он был третьим, и главным его достоинством было то, что он, судя по всему, не мог стать опасен для матери. В 683 г. постоянно болевший император скончался, и царевич Инь сменил его, приняв имя Чжун-цзуна.

Однако вскоре вдовствующая императрица, к своему неудовольствию, заметила у сына поползновения править самостоятельно – и тогда она низложила его и отправила в отставку, а на освободившееся место посадила его брата Жуй-цзуна.

Через некоторое время в низовьях Янцзы вспыхнуло восстание. Оно было быстро подавлено, но по каким-то причинам произвело на императрицу пугающее впечатление. В ее душе произошел сдвиг – по-видимому, подобный тому, что постиг впоследствии нашего государя Иоанна Грозного. Она обрушила репрессии на людей знатных и влиятельных, но при этом всячески старалась заручиться поддержкой низов – что само по себе, возможно, было и неплохо.

Еще больше были уравнены возможности кандидатов на чиновные должности. В качестве так называемых «актов милосердия» были снижены налоги и повинности (это при неблагоприятном в целом состоянии экономики, вызванном в немалой степени непомерными тратами императрицы). Торговцев и ремесленников, напротив, поприжали – это, с одной стороны, несколько компенсировало казне милосердие, с другой – не могло не понравиться всем, кто традиционно не любил «частников».

Восторг толпы вызывали устраиваемые У-хоу пышные церемонии, которые якобы воспроизводили забытые празднества времен Чжоу. Государыня додумалась до того, что объявила себя потомком Чжоу-гуна – одного из творцов легендарной уже блестящей эпохи Чжоу.

А тем временем неутомимо действовала сеть шпионов – она возглавлялась дворцовым цензоратом. Повсюду были установлены бронзовые урны для доносов. Тех, кто вызвал подозрение соглядатаев, был оговорен или на кого указала императрица – тащили в специально устроенный застенок и подвергали изощренным пыткам. Под ними они могли наговорить на кого угодно и что угодно – и на казнь шли сотни людей. Лишившимся головы еще «везло» – человека могли и сварить заживо. По принципу круговой поруки, родственников ссылали или продавали в рабство, их имущество конфисковывалось. Но от обычного судопроизводства У-хоу требовала строгого соблюдения законов и справедливости – это, особенно в сочетании с расправами над людьми знатными, тоже было по сердцу простым людям.

А на сердце императрицы атмосфера страха и расправ действовала возбуждающе: немолодая уже женщина не знала удержу в любовных утехах, а особенно полюбившегося ей парикмахера сделала настоятелем буддийского монастыря.

Потом в реке обнаружили камень, надпись на котором гласила, что «мудрая мать» возглавит страну, и это принесет людям счастье. По поводу находки опять были жертвоприношения и пышные торжества, река была объявлена священной и в ней запретили ловить рыбу. Но императрице показалось, что этого мало. Всей высшей знати Поднебесной повелено было съехаться в столицу для участия в благодарственном молебне. Встревоженная «номенклатура», ряды которой уже заметно поредели, решила, что готовится массовая расправа. Особые основания для страха были у рода Ли, кровно связанного с прежними танскими императорами. Начались мятежи, но их безжалостно подавили, а род Ли был почти поголовно истреблен.

Тем временем бывший парикмахер обнаружил в своей святой обители древние индийские тексты, в которых говорилось, что таинственная «великая богиня» по системе реинкарнации (переселения душ) как раз где-то около этого времени должна принять облик земной женщины, и, как и в случае с «мудрой матерью», не требовалось большого ума, чтобы догадаться, что это уже произошло, и чье тело удостоилось божественной чести. К тому же видели кружащего над дворцом феникса, а под его сводами свили гнездо невиданные птички изумительной расцветки.

Короче, вскоре бутафорский император Жуй-цзун отрекся от престола, – в утешение ему был присвоен титул «будущего императора», – а У-хоу стала первой и единственной женщиной-императором в истории Поднебесной. После чего приказала казнить двух любимых наложниц «будущего императора». Происходила вся эта фантасмагория в 688 г.

Добившись немыслимого, У-хоу решила попридержать маховик террора. При этом провела мероприятие, тоже хорошо нам знакомое по судьбе товарища Ежова и его боевых соратников-энкавэдэшников – были ликвидированы и начальник шпионского ведомства, и восемьсот пятьдесят его агентов (причем все было обделано чин-чинарем – через суд).

После этого госпожа император стала проводить довольно разумную политику. Следила за эффективностью отбора чиновников: новые кадры были остро необходимы, ибо с верхних ступеней служебной лестницы многие отправились в лучшем случае в ссылку. И действительно, бюрократический аппарат пополнился людьми знающими и деловыми.