Читать книгу - "Странствия хирурга: Тайна затворника Камподиоса - Вольф Серно"

– Вы что, из богатой семьи-и-и...

«Его преосвященство» покачал головой, поднял руки и пропел своим высоким голосом:

– Нет, я из инкви-зи-ци-и-и!

Локалито опять набрал полную грудь воздуха и пропел:

– К кому обращается папа, восседая на тро-н-и-и?

– К своей инквизици-и-и-и! – сразу пропел в ответ «Игнасио».

– Где льется красная кровь, как в реке вода?

– У инквизитора в камере пыток, здесь и всегда!

– Довольно, хватит! – отец Алегрио оттолкнул шута в сторону. – Хватит паясничать. И вообще, это не смешно. Кто шутит подобными вещами, может опорочить свою бессмертную душу!

Несколько женщин испуганно перекрестились. Алегрио заметил это с удовлетворением.

Ему, правда, доставляло удовольствие, что здесь Игнасио поднимают на смех, но где перебор – там перебор. Будучи представителем клира, он не имел права безучастно относиться к такому издевательству над церковными иерархами.

– Пойдем, Нуну! – и секретарь протокола в последний раз повернулся лицом к женщинам. – Расходитесь по домам, добрые женщины, и забудьте о том, что видели и слышали здесь. Пусть каждая из вас по пять раз прочтет «Ave, Maria!», чтобы вам был прощен этот грех.

Женщины смущенно закивали.

– А тебе, Локалито, я дам хороший совет: и шуты могут испытать на себе гнев Господа. Равно как и гнев инквизиции.

Локалито подчеркнуто низко поклонился ему:

– Точно так, благочестивый отец!

– И не забывай об этом, когда вздумаешь устроить очередное представление.

– Не забуду,

Пока жив я буду!

Но и шуту тоже хочется жить,

Денежки надо, чтоб есть и пить!

Он требовательно потянул руку.

– Не наглей! Убирайся прочь, и поскорее! – отцу Алегрио надоела эта история. Шут для вида сильно огорчился, спрятал свою куклу в карман и, подпрыгивая, удалился.

Алегрио, словно вспомнив о чем-то важном, крикнул вслед удалявшимся женщинам:

– Лучше всего будет, если во время следующей исповеди вы обо всем расскажете отцу Диего!

Тем самым священник Досвальдеса непременно узнает сплетню об Игнасио. Женщины послушно закивали головами.

– Господь с вами, паства моя!

В здании тюрьмы к ним присоединился невысокого роста узкогрудый человек с лицом хорька; его здесь прозвали Крысой. Коридор, ведущий внутрь тюрьмы, был узковат – втроем не пройти. Нуну с Витусом шли впереди, отец Алегрио с Крысой – за ними.

В голове Витуса роилось множество мыслей: «Как они будут пытать меня и какие у них для этого орудия?»

Чтобы отвлечься от таких невеселых мыслей, он начал считать шаги. После двадцать первого коридор кончился, а за углом начался другой коридор. С виду такой же, как и первый, но Витус сразу признал в нем тот, в конце которого была их камера. Его вели мимо ее двери, и вдруг он услышал сильный стук изнутри.

Не раздумывая, он крикнул:

– Это ты, Магистр?

– Да! – ответил ему маленький ученый. – Я слышу, ты с большим эскортом. Догадываюсь, что они решили тебя слегка пощипать. Не сдавайся!

– Заткнись! – рявкнул Нуну.

И грубо толкнул Витуса кулаком в спину.

– Вперед! – скомандовал отец Алегрио сзади.

– Сорняк неистребим! – крикнул Витус и услышал в ответ булькающий смех Магистра.

Они пошли дальше. Через двадцать один шаг закончился и этот коридор, из чего Витус сделал вывод, что основание тюремного здания – квадратное. Пришлось опять повернуть за угол, и тут они уткнулись носом в какую-то дверь. Нуну открыл ее. В этом коридоре не было дверей, кроме одной-единственной в самом его конце. «Непохоже, чтобы в этой камере тоже были заключенные», – подумал Витус.

В третий раз повернув направо, они оказались перед ведущей вниз лестницей с каменными ступенями. Витус насчитал их одиннадцать. Его глаза понемногу привыкали к темноте. Справа и слева – скальная порода с узенькими бороздками, по которым сочилась влага – верный признак того, что они глубоко под землей. Остановились перед тяжелой гранитной плитой. Темень – хоть глаз выколи. Нуну отодвинул плиту в сторону, словно она была занавеской.

– Крыса, пройди вперед и зажги факел.

Витус увидел, что они попали в помещение, где по правую руку от входа стояли стол для судей и три стула. На стене над ним – факел, скупо освещавший камеру.

– Вот мы и на месте, – отец Алегрио разложил на столе бумаги, которые принес с собой, и сел. – А теперь, Нуну, можешь принести обед из тюремной кухни.

– Сходи за жратвой, Крыса, – велел Нуну.

– Почему я? – прохрипел тот.

– Ты мой помощник или нет?

– Да, конечно, – Крыса уже выйти собрался из камеры.

– Погоди-ка! – отец Алегрио повелительно поднял руку. – Для меня можешь еду не приносить.

Не то чтобы он совсем не был голоден, но обедать здесь ему не хотелось по двум причинам: во-первых, из-за качества тюремной пищи, а во-вторых, из-за компании, в которой пришлось бы обедать. Лучше уж поголодать.

– Слушаюсь, святой отец, – и Крыса бесшумно удалился.

Витус осмотрелся хорошенько. На стенах развешаны самые страшные предметы: все они отливали металлическим блеском, повсюду видны винты, наручники и другие штуковины и предметы, названий которых молодой человек не знал. Справа, за столом судьи, – еще одна лестница, ведущая вниз; она завершалась у проема в стене, открывшего свой черный зев.

По спине побежали мурашки.

– Вот еда, – Крыса притащил бачок с похлебкой.

– Что это? – спросил Нуну.

– Суп.

Нуну принюхался.

– Хм, запах ничего себе. Будем садиться, отец? Стоя оно совсем невкусно.

– Я не против, – Алегрио был уверен, что, окажись здесь Игнасио, он бы этого ни за что не позволил. Тому все едино – вкусно будет двум палачам и подсудимому еретику или нет. Досадуя на самого себя, Алегрио отодвинул в сторону документы.

– Не приведи Господь, чтобы вы забрызгали мои бумаги, – буркнул он.

– Мы не забрызгаем, – пообещал Нуну.

– Мы осторожно, – поддержал его Крыса.

– Я ничего не хочу, – сказал Витус. Он и думать не мог о еде. С течением времени ему становилось все труднее держать себя в руках.

– Ну, потом не жалуйся, – прошипел Крыса, доставая ложку из-за пояса. – Нам больше достанется. Сегодня похлебка что надо. С крупной фасолью и большими кусками козьего мяса. – Он сел и принялся впихивать в себя еду. Нуну сел рядом с ним и начал, причмокивая, есть.