Читать книгу - "Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР - Валерий Шамбаров"

Не вызвали никаких споров и предприятия, месторождения полезных ископаемых, электростанции, железные дороги, порты, другие хозяйственные объекты. Решили — на чьей территории находятся, тот и забирает. Но были Вооруженные Силы, их базы, аэродромы, техника, вооружение, имущество, военные городки. Они очутились вообще в неопределенном положении. Министерство обороны СССР утратило свои полномочия вместе с СССР. Вместо этого бывшему министру маршалу Шапошникову придумали должность командующего Объединенными вооруженными силами СНГ. Но какие это «объединенные силы», никто не представлял. Лидерам новорожденных государств хотелось иметь собственные армии, и вместо объединения войска тоже принялись делить.

Принцип опять выбрали самый простейший — раздать по полкам, по дивизиям. На чьей территории располагаются, к тому и переходят. Склады, имущество, техника, оружие передавались республикам. А военнослужащим давался срок для выбора: остаться в своих частях (но служить уже республиканскому правительству), или уволиться, или перейти в российскую (или какую-то другую) армию. При таком раскладе многие оставались. В своей-то части все было привычно, в военных городках были квартиры, при реорганизациях и перестановках открывалась возможность повышений. Опять же, люди еще не ощущали кардинальной разницы. Верили, что республики все равно останутся вместе. Какая разница? Приносили новую присягу, начинали служить Белоруссии, Узбекистану или Киргизии. У тех частей, которые в это время выводились из Германии, Польши, Венгрии, вообще получилась парадоксальная ситуация — в зависимости от того, где им найдут место для размещения, можно было попасть то ли в российскую, то ли в украинскую, то ли в казахскую армию.

Но переговоры между Россией и Украиной о разделе Черноморского флота стали очень не простыми. В общем-то, команды Ельцина и Кравчука были готовы «полюбовно» разобрать корабли — что одним, а что другим. Однако главной базой флота был Севастополь, тут располагалась вся инфраструктура — склады, управление, системы связи, ремонтные мастерские, казармы, портовые сооружения и техника. А Крым по-прежнему не желал оставаться в составе Украины. В феврале 1992 г. парламент Крымской автономной республики переименовал ее в Республику Крым. В мае он проголосовал за государственную независимость Крыма, назначил референдум. Но в Киеве такие решения объявили незаконными. А Ельцин не хотел ссориться с Кучмой. Порыв к отделению Крыма от Украины не поддержал. Однако и переговоры о флоте зависли. В конце концов условились на три года отложить раздел, числить флот «в общем владении» России и Украины.

Отметим, что в данном отношении Борис Николаевич полностью продолжил линию Горбачева (и своего либерального окружения, своих американских советников). Порывы воссоединиться с Россией проявлял не только Крым. К этому давно тянулась Абхазия. Южная Осетия воспользовалась переворотом в Тбилиси и свержением Гамсахурдиа, в январе 1992 г. провела референдум, 98 % проголосовало за выход из состава Грузии и присоединение к России. Ельцин не только отвернулся от нее, но даже вывел советский полк, стоявший в Южной Осетии — и сдерживавший агрессию грузинских шовинистов. При распаде СССР приняла декларацию о независимости и Приднестровская республика, причем сохранила на своей территории конституцию и законы СССР. Но и ей правительство России помочь не пожелало.

Хотя ситуация в Молдавии и Приднестровье накалялась. В соседней Румынии еще Чаушеску начал внедрять шовинистические идеи. Вспоминали, что во времена оных ей принадлежали сопредельные области, в том числе и Молдавия. А уж новым правителям Румынии великодержавные идеи совсем вскружили головы. Запад их поддерживал, и при крушении СССР подобные замыслы казались реальными — ведь в 1918 г. Антанта охотно подарила румынам российскую Бессарабию, а Гитлер еще и добавлял «Транснистрию»: земли между Днестром и Бугом, Одессу. На Румынию ориентировались воинствующие молдаванские националисты, их подпитывали из Бухареста. Здешний Народный фронт выступал с требованием переименовать республику в Румынскую республику Молдова. Центральные газеты в Кишиневе стали выходить с эпиграфом «Мы румыны — и точка!». Румыния начала оказывать молдаванам скрытую, но широкую помощь в формировании их собственных войск.

Но приднестровцы отнюдь не желали очутиться в составе Румынии и подвергаться «романизации». Создавали свою Республиканскую гвардию, рабочие дружины на предприятиях. Разделились даже органы милиции: одни подчинялись приднестровским властям в Тирасполе, другие — правительству в Кишиневе. В Молдавии стояла советская 14-я армия. При разделе ее части и вооружение были переданы Кишиневу. А военным предлагалось определиться до осени — приносить присягу Молдавии или выехать в Россию. Но те войска, которые располагались в Приднестровье, получили другой статус — «воинских формирований СНГ», сохранили подчинение маршалу Шапошникову.

Между молдаванами и приднестровцами все чаще происходили конфликты, драки.

А в ночь на 2 марта 1992 г. начальника милиции Дубоссар Игоря Слипченко вызвали ночью телефонным звонком из молдавской полиции. Выехавшую машину по пути расстреляли, Слипченко погиб. В этот же день отряд молдавской полиции напал на советский военный городок, захватил в заложники жен и детей офицеров. Но помогли приднестровцы, выгнали нападавших. Отделения молдавской полиции на своей территории разоружили и ликвидировали — половина личного состава перешла в здешнюю милицию, половина разбежалась.

15 марта власти Молдавии предъявили ультиматум — распустить военизированные отряды Приднестровья и сдать оружие. В противном случае угрожали расправой с семьями ополченцев. Депутат кишиневского парламента поэтесса Леонида Лари взывала: «Пусть у меня будут руки по локоть в крови, но я вышвырну оккупантов, пришельцев и манкуртов за Днестр, я их выброшу из Транснистрии, и вы — румыны, настоящие хозяева этой многострадальной земли, получите их дома, их квартиры вместе с мебелью… Мы их заставим говорить по-румынски, уважать наш язык, нашу культуру». Приднестровье отказалось выполнить ультиматум. Тогда молдаване начали выполнять свои угрозы. Были нападения с изнасилованиями и убийствами жен и дочерей ополченцев. С правого берега Днестра стреляли то артиллерия, то снайперы, в том числе и по мирным жителям, машинам.

В такой обстановке Ельцин объявил, что переводит части 14-й армии из расплывчатой юрисдикции СНГ в подчинение Российской Федерации. Как раз в марте, в ходе раздела имущества, российское правительство прибрало к рукам здания министерства обороны СССР — и создало свое министерство обороны. А министром Борис Николаевич поставил генерала армии Павла Грачева, бывшего командующего ВДВ. Выдвинулся он во время ГКЧП. Сперва выполнил приказ о вводе своих частей в Москву. Но на следующий день правильно смекнул, куда ветер дует, связался с окружением Ельцина, направил на защиту Белого дома своего подчиненного Лебедя. Грачев и по жизни был такой. Не из тех, кому «за державу обидно». Зато хорошо умел «держать нос по ветру» и не забывал личную выгоду. За слабость к барахлу и дорогим подаркам он позже приобрел нелестное прозвище «Паша-Мерседес». А частям 14-й армии в зоне конфликта новое начальство отдало приказ «сохранять нейтралитет».

Однако на помощь Приднестровью поехали добровольцы со всей России, из других республик. Широко откликнулись казаки — донские, кубанские, терские, присылали свои отряды. 19–20 июня молдавское правительство бросило на непокорную республику части своей армии, полиции, батальоны «волонтеров» (участники конфликта сообщали, что под видом «волонтеров» в операции участвовал румынский спецназ). Бронированные колонны ворвались в город Бендеры, грабили, убивали. В эту ночь как раз были выпускные вечера в школах — и многие девочки стали жертвами насильников. Причем западное сообщество, российские СМИ и «правозащитники» вопиющих преступлений «не заметили». Ссылались, что заявления пострадавших подавались в правоохранительные органы Приднестровской республики, а ее юридически «не существует».