Читать книгу - "Щит и меч "майора Зорича" - Анатолий Терещенко"

Самая важная тайна та, которую не раскрывает носитель этого секрета или его свидетель. Пока человек таит и хранит свою тайну от других, она его помощница, а когда он её выпускает, он становится её пленником. Обладателем большой тайны — важных абверовских секретов — являлся для Зорича личный представитель адмирала Фридриха Вильгельма Канариса — мэтра военного шпионажа — гауптман Вальтер Файленгауэр. Он был на хорошем счету и у гестапо — по всей вероятности, был агентом государственной политической полиции.

Гауптман прибыл в Люблинскую разведшколу не для читки лекций, не для поднятия авторитета руководства школы, а с чисто прагматичными намерениями. Ему была поставлена конкретная задача — отобрать самых надежных слушателей по профилю диверсионной работы, с последующей их заброской в конкретные тылы Красной армии.

Вальтер часто присутствовал на занятиях с курсантами школы. Особенно любил посещать практические занятия, где, по его разумению, «откровенно раскрывалась душа и ум слушателя», смекалка будущего диверсанта, его потенциальные возможности и способности, то есть где он видел «конкретного человека в конкретном деле», как любил говорить этот абверовец.

Файленгауэр на занятиях всегда сидел молча, внимательно слушая ответы обучающихся слушателей. Иногда он вел записи в небольшом кожаном блокноте с вытисненным на его обложке серебристым нацистским партийным значком. Его внимание привлекали люди, знающие русский, украинский и польский языки, которые он тоже знал в совершенстве. С некоторыми кандидатами в супердиверсанты он беседовал, как говорится, с глазу на глаз, устанавливая личностные отношения, дополнительно изучая более глубокие параметры характеристики курсанта, к которому закралось какое-то недоверие или, наоборот, появились симпатии.

Зная в совершенстве все три славянских языка, он мог психологически глубоко проникать в души будущих диверсантов, шпионов и террористов. Определял потенциальные возможности каждого, с кем беседовал «по душам», предварительно понимая, на что способен конкретный кандидат в роли «зафронтового парашютиста».

Ему нередко телефонировали из Берлина представители военной разведки и контрразведки. Иногда, особенно на первых порах работы в школе, звонки приходили и от самого адмирала Канариса, а потом и от нового шефа полковника Ганзена и даже от крутого и свирепого нового начальника РСХА Кальтенбруннера, забравшего в свою организацию расформированную военную разведку и контрразведку — абвер после ареста его бессменного руководителя адмирала Канариса.

Всех этих руководителей интересовало всегда одно и то же — они справлялись, как идет работа, какие трудности он встречает на месте, с какими конкретно результатами возвращаются «патриоты рейха». Особое внимание обращалось на тщательность отбора кандидатов.

Однажды шеф из Берлина прислал шифротелеграмму, в которой, в частности, говорилось:

«Наш фюрер озадачен слабой, а порой необъективной отдачей разведчиков, работающих на военных коммуникациях противника, в тылу Красной армии, а также участившимися случаями измен. Всё это является результатом некачественного подбора контингента.

С учетом разрастающегося движения лесных бандитов — партизан и городских разбойников — подпольщиков необходимо усилить работу по внедрению нашей агентуры в эти советские организации.

Мы теряемся в догадках об ожидаемых направлениях основных ударов советских войск. Прошу и требую усилить работу на железнодорожном транспорте, на станциях и в депо — мало стало диверсий на стальных магистралях, оборонных заводах, арсеналах и складах с боеприпасами…»

Файленгауэр внимательно прочел довольно-таки обширную шифровку и подумал:

«Половина нарезанных задач невыполнима таким контингентом разведчиков и диверсантов, каких мы забрасываем за линию фронта. Они ведь тоже нос держат по ветру, понимая, в какую сторону дуют ветры перемен и паруса каких кораблей надувают. Этого не понимают только наши вожди. Мой шеф — чистый прагматик, прекрасно знающий, что и к чему, — зачем же он пишет такую глупость. А может, осторожничает, потому что боится фюрера? Сейчас Гитлер зол, как растревоженный или раненый вепрь».

И всё же к лету 1944 года вместе с начальником школы они направили в тыл нашей армии более десяти групп, как им казалось, кристально чистых, проверенных диверсантов. От большинства из них он не получил ни одной информации — они почему-то упорно молчали. Одни попадали сразу «с небес» в руки наших воинов, другие отправлялись с повинной в подразделения «Смерша».

Некоторые, наиболее вышколенные и преданные нацистам из-за того, что были «замараны кровью», возвращались в школу, уставшие и измученные всякого рода стрессами. Они докладывали результаты своей работы, отдыхали, затем снова инструктировались и экипировались по-новому. После недельной разрядки обреченные вновь отправлялись на полевой аэродром, чтобы десантироваться из самолетов для выполнения очередного заказа опытного в делах разведки и диверсий абверовца из Берлина.

Были и такие, которые уже работали на советскую военную контрразведку «Смерш». Они приносили в школу оперативную «туфту». Дезинформация в спешке проглатывалась ответственными за конкретного агента и отправлялась в Берлин. Такого «засланного казачка» снова отправляли за линию фронта, которая неумолимо приближалась к рейху.

Имея в разведшколе, на период её функционирования, несколько проверенных агентов, Зорич мог получать, как уже говорилось выше, полные установочные данные и клички на заброшенную агентуру, места её десантирования, задания, что, естественно, облегчало задачу бороться с тайным врагом нашим военным контрразведчикам.