Читать книгу - "Яков Блюмкин. Ошибка резидента - Евгений Матонин"

Он, конечно, прекрасно знал тех, кто охотится за ним. Между первым и вторым покушениями возмущенный Блюмкин успел написать письмо в ЦК ПЛСР:

«Считая огромной трагической ошибкой намерения ЦК казнить меня без суда и следствия… я, тем не менее, как революционер и террорист, для которого обвинение в предательстве является чудовищным по тяжести и кошмарным по своему моральному значению, абсолютно предоставляю себя в полное распоряжение ЦК партии левых социалистов-революционеров.

Я горячо прошу ЦК партии предъявить мне обвинение и, если по заслушании моих объяснений оно окажется незыблемо веским, казнить меня».

Кто же так упорно хотел убить Блюмкина? Это были весьма колоритные люди.

Сергей Пашутинский, член партии эсеров с 1906 года, боевик и террорист с большим стажем. Скорее всего, именно он был главой группы «охотников за Блюмкиным».

Николай Арабаджи. Этнический турок, бывший офицер русской армии, участник Первой мировой войны, левый эсер.

И, наконец, самый любопытный персонаж в этой истории. То ли подруга, то ли невеста Блюмкина Лидия Соркина (иногда ее неправильно называют Сорокиной).

Вдова поэта Надежда Мандельштам называла ее в своих воспоминаниях даже женой нашего главного героя: «Мне приходилось встречаться с Блюмкиным еще до моего знакомства с О. М. (Осипом Мандельштамом. — Е. М.). Мы когда-то жили вместе с его женой в крохотной украинской деревушке, где среди кучки молодых художников и журналистов скрывалось несколько человек, преследуемых Петлюрой. После прихода красных жена Блюмкина неожиданно явилась ко мне и вручила охранную грамоту на квартиру и имущество на мое имя. „Что это вы?“ — удивилась я. „Надо охранять интеллигенцию“, — последовал ответ… Вот от этой женщины, спасавшей интеллигенцию такими наивными способами, и от ее друзей я наслышалась об убийце Мирбаха и несколько раз встречала его самого, мелькавшего, исчезавшего, конспиративного…»

В 1919 году Лидии Соркиной было 22 года. Она окончила с золотой медалью женскую гимназию в Ялте, получила квалификацию «домашней наставницы с правом преподавать русский язык и математику». В 1917 году вступила в партию эсеров, входила в руководство киевской партийной организации. Тогда же начала учиться в Киевском медицинском институте.

Как и где они познакомились с Блюмкиным — точно не известно. Вполне вероятно, что в Киеве, куда после событий 6 июля 1918 года из Москвы нелегально прибыл убийца Мирбаха. Если между ними действительно был роман (а скорее всего, был), то к лету 1919 года с романом уже было покончено. Для идейных революционеров-подпольщиков изменник общего дела, даже если он и был близким человеком, автоматически переставал существовать. И можно только догадываться, что пережила Лидия Соркина, если несколько раз участвовала в попытках убить своего бывшего друга-любовника.

В книге Алексея Велидова «Похождения террориста. Одиссея Якова Блюмкина» говорится: «Кстати сказать, судьба террористов, охотившихся за Блюмкиным, по некоторым, не подтвержденным до конца сведениям, сложилась плачевно. Сорокину (то есть Соркину. — Е. М.) и Арабадже (Арабаджи. — Е. М.) ликвидировали сами левые эсеры „как деникинских провокаторов“. Пашутинский в 20-х годах якобы осужден Харьковским ревтрибуналом за контрреволюционную деятельность».

На самом деле все было не совсем так.

По некоторым сведениям, Пашутинский, Арабаджи и Соркина в том же 1919 году пытались организовать в Одессе покушение на главнокомандующего Вооруженными силами Юга России генерала Деникина, но оно сорвалось.

Как отмечает историк Ярослав Леонтьев, в апреле 1922 года Пашутинский действительно был приговорен к расстрелу в Харькове — за контрреволюционную деятельность, связь с румынской контрразведкой и в том числе за покушения на Блюмкина. Ему же инкриминировалось и такое преступление, как выдача деникинской контрразведке конспиративных квартир и подпольных работников. Согласно газетному отчету в «Правде», после задержания контрразведкой в Одессе (во время подготовки покушения на Деникина?) Пашутинский «выступает от них в роли посредника при вымогательстве денег от одного из эсеров, арестованного по указанию Пашутинского, но отделавшегося от контрразведки посредством денежного выкупа».

Однако странно другое — Пашутинского не только не расстреляли, но и выпустили на свободу. Он долго работал на мелкой должности в системе кооперации в Средней Азии. По некоторым данным, он погиб уже во время репрессий конца 1930-х годов.

Что касается Арабаджи и Соркиной, то никакие эсеры их не ликвидировали. По данным того же Ярослава Леонтьева, Николай Арабаджи в 1920-х годах учился в Торгово-промышленном техникуме в Киеве, арестовывался ГПУ, но вскоре был освобожден. А Лидия Соркина в 1930-х годах жила в Москве. Что с ними произошло дальше — точно не установлено, но если их и «ликвидировали», то уж точно не левые эсеры.

Ну а что же Блюмкин? Оправившись после ранения, он переезжает в Москву. Там его ждали новые приключения.