Читать книгу - "Градостроительная политика в СССР (1917-1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку - Марк Меерович"

В рамках советской жилищной и градостроительной политики само понятие «индивидуальная (частная) застройка» сильно трансформировалось в сравнении с дореволюционным. Оно распалось на несколько очень непохожих друг на друга разновидностей: а) официально разрешенное частное (персональное) одноэтажное (редко – двухэтажное), как правило, деревянное строительство на отводимых для этого участках на периферии существовавших городов; б) кооперативное жилищное строительство (осуществляемое РЖСКТ) отдельно стоящих или блокированных 1–2-, 2–3-этажных домов (часто заселяемое покомнатно-посемейно), объединяемых в поселки; в) незаконное строительство – самострой (так называемые нахаловки); г) коттеджи для руководства для заселения одной семьей, выдаваемые официальной пропагандой за жилье для простых рабочих^[412]; д) многоквартирные дома коммунального типа, возводимые администрациями предприятий и учреждений при долевом участии личных вкладов рабочих и служащих, что позволяло трактовать их как «индивидуальную» застройку.

И лишь первое из них, в отношении собственности, хотя бы отдаленно напоминало дореволюционное частное автономное, индивидуальное (для одной семьи) домовладение. Остальные хоть таковыми и именовались, но по сути не являлись.

В традиционном частновладельческом жилище субъектом хозяйственного ведения являются владельцы домов. Но по отношению к советскому частному жилищу это положение оказалось резко измененным в сторону огосударствления. Обладать частным жилищем в СССР вовсе не означало иметь право самовольно и независимо распоряжаться им. Согласно декрету «Об управлении домами»^[413] в советском частном жилище права собственности серьезно регулировались распоряжениями извне. В результате этого оно оказалось тотально регламентируемым внешними распоряжениями по уплотнению, подселениям, ограничению в характере использования^[414] и пр., как и другие виды государственной недвижимой собственности. Власть распоряжалась индивидуальным жилищем так же свободно, как и всем прочим. Причем без всяких ограничений на то, что данный вид домовладений находится в частной, а не государственной собственности.

Осуществлять индивидуальное жилищное строительство в условиях социализма (при централизованном государственном распределении лимитов на строительные материалы и при почти неизбежном условии государственного же кредитования) – это вовсе не значило строить что хочется и как придется. «Содержание» индивидуального строительства строго контролировалось не только администрацией предприятий, через которую осуществлялось финансирование, но и в целом, в общегосударственном масштабе. Надзор и контроль были возложены на главного субъекта хозяйственного ведения и политического распоряжения жилищем – НКВД в лице его главного исполнительного органа ГУКХ (Главного управления коммунального хозяйства). Ему поручалось упорядочивать индивидуальное жилищное строительство (в масштабе всей страны), обеспечивать технический надзор за ним, разрабатывать меры в отношении его нормирования^[415] и управления эксплуатацией, разрабатывать проекты, рекомендуемые (а по сути, обязательные) для его возведения, и т. п.

В результате владельцы частных домов попадали если не в прямое подчинение, то в тотальную зависимость от жилищно-коммунальных отделов местных органов власти. В том числе и после возведения домостроения, поскольку они несли «…ответственность… перед жилищными отделами»^[416] горсоветов, которые, кстати, находились в двойном подчинении – местной власти, с одной стороны, и ГУКХ НКВД – с другой^[417]. В случае невыполнения владельцем возложенных на них жилищным отделом обязательств по управлению домом и произошедшего по этой причине разрушения дома коммунальный отдел имел право отобрать у владельца дом и представить его «к муниципализации как бесхозяинный»^[418].

Люди стремились построить себе собственное жилище, а власть – к тому, чтобы именно в свои руки стянуть руководство всеми процессами возведения и распределения жилища. Для этого она принуждала жилищные кооперативы к отказу от возведения индивидуальных обособленно стоящих домостроений, к строительству вместо них многоквартирных домов, особенно на территориях существовавших городов. Так, в частности, в строительном сезоне 1924 г. в Москве проектировались и возводились преимущественно деревянные рубленые 2-этажные 4-квартирные дома^[419] либо здания каркасного типа с засыпкой опилками или применением «антисептика» инженера Галахова^[420]. Что же касается пригородов, до которых в этот период руки не доходили, то в поселках для промышленных рабочих, располагавшихся на территории Московской губернии, «излюбленным типом жилого дома»^[421] в первой половине 1920-х гг. оставался одноэтажный одно– или двухквартирный дом – «возможность удобного и изолированного расположения на участке, близость и удобство сообщения со службами, наличие веранды-крыльца, возможность устройства отопления и варки пищи с помощью русской печи – все это, приближая к условиям крестьянской семьи, рассматривается как тип, наиболее приемлемый в тех местах, где сельское хозяйство является добавочным источником существования фабричного рабочего»^[422].

Таким образом, государственная жилищная и градостроительная политика, с одной стороны, и инициативы советской жилищной кооперации – с другой, были направлены в диаметрально противоположные стороны. Но власть начиная с середины 1920-х гг. последовательно и упорно направляла деятельность жилищной кооперации в общее русло государственной политики. И по мере конкретизации своей социально-организационной стратегии все более вынуждала и государственные строительные организации, и жилкооперацию переориентироваться на возведение многоэтажного, многоквартирного жилого фонда. Как следствие, уже в середине 1920-х гг. отдельные жилтоварищества начинают искать компромиссные решения. Показателен пример трансформации под влиянием государственных установок строительной программы рабочего жилищно-строительного кооперативного товарищества «Пролетарий». РЖСКТ было образовано в 1924 г.^[423], оно объединяло рабочих крупнейших государственных заводов и фабрик Мытищенского района Московского уезда. В 1924 г. РЖСКТ возводит на земельном участке у станции Тайнинская Северных железных дорог два тесовых дома. В следующем, 1925 г. возводится девять отдельно стоящих одноэтажных бревенчатых домов для индивидуального заселения; в 1926 г. – десять 2-этажных домов. А уже в 1927 г. товарищество окончательно «встает на путь укрупнения строительства и возводит, как это предписывается официальной жилищной политикой, главным образом 2-этажные 4-квартирные дома»^[424] для коммунального (покомнатно-посемейного) заселения.