Читать книгу - "Штауффенберг. Герой операции "Валькирия" - Жан Луи Тьерио"

Германия будущего «ни в коем случае не должна была стать реставрированной моделью бывшей Германии». Она должна была положить конец нацистской системе, при которой «честь и достоинство, свобода и жизнь ничего не стоили». Системе, при которой «истребление евреев проводилось бесчеловечными, ужасными и глубоко постыдными способами». Системе, при которой «воля Господня постоянно попиралась». Будущее правительство должно было основываться на сотрудничестве всех слоев общества и на воле народа, представленной малыми сообществами в лице коммун, профсоюзных объединений, на общности интересов. Если народ решит высказаться, он должен будет делать это через «свободное представительство, которое должно будет учитывать неизбежное расхождение позиций и взглядов». Имущество не должно было стать определяющим критерием. Упор будет сделан на важную роль профсоюзов, на сотрудничество между хозяином и трудящимся. Техника ради техники, культ индустриализации, концентрация экономики будут отвергнуты. Социальный вопрос должен быть постоянной заботой. Речь шла о справедливой заработной плате, о социальном страховании на случай несчастных случаев, болезни, потери работы, выхода на пенсию. Это не был проект, направленный на защиту интересов какой-то одной касты. Было обещано проведение аграрной реформы. Крестьянин должен был стать хозяином земли, на которой он работал. Штауффенберг не был сторонником крупных землевладельцев в лице прусских и померанских юнкеров. Он призывал их уйти в историю, поскольку места им в жизни больше не было. При всем том считал, что спасение могло прийти только сверху, без проявления эгоизма в виде четкой формы патернализма и корпоративности. Он выступал за благородство сердец и «духовное превосходство». Он отбросил всякий догматизм, всякий дух системы. Новая Германия должна была, «начиная с каждого человека, работать как можно лучше». В то же самое время он предостерегал от соблазна очищения и сведения счетов, возникавшего при любом государственном перевороте. В июне 1944 года он написал текст, в котором заранее осуждал «тех, кто в обстановке всеобщего беспорядка хотел бы воспользоваться событиями, чтобы предпринять самостоятельные действия левой, центристской или правой направленности».

К тому времени ждать государственного переворота оставалось недолго. Воззвание, найденное гестапо в бумагах Герделера, вероятно, было тем документом, который лучше всего выражал созревшие планы Штауффенберга. Текст его был проверен и перепроверен совместно с Герделером и Беком, которые одобрили его 14 июля. После ритуального разоблачения нацизма, исказившего немецкий идеализм, шла программа из двенадцати четких и ясных пунктов, острых, как лезвие ножа. Она предусматривала воссоздание правового государства; независимость юстиции и судов; переоценку общественной и частной морали, борьбу с лживой пропагандой, свободу совести и вероисповеданий; формирование новой системы воспитания молодежи на основе христианских ценностей и уважения других народов; разработку новой Конституции федерального государства, основой которого должно было стать самоуправление; создание новой административной системы; обеспечение экономической свободы на основе частного предпринимательства и свободной конкуренции; проведение социальной политики, обеспечивающей всем равное право на создаваемые богатства; бюджетное оздоровление; продолжение войны для защиты границ родины; установление нового мирного мирового порядка.

Последний пункт с согласия генералов он написал особенно хорошо: «Мы предупреждали об опасности развязывания этой войны, принесшей столько страданий человечеству, и мы имеем право говорить об этом открыто. Мы считали и считаем, что существовали другие средства для обеспечения наших интересов […]. Ради будущего нам придется быть смелыми, чтобы очистить имя немца и снова завоевать доверие других народов». Это обращение должен был зачитать народу генерал Бек, будущий глава государства, сразу же после смерти Гитлера и удачного проведения переворота.

Штауффенберг написал также еще одно обращение, намного более сжатое, предназначенное для вермахта. В нем не было никакой программы. Только необходимая информация. Армия взяла власть в свои руки, воинская сплоченность должна сыграть свою роль, фронт не должен распасться. Последний вариант был составлен так: «Фюрер мертв. Преступные бессовестные элементы долгое время удерживали власть, преследуя свои личные интересы, злоупотребляя неограниченной властью. Вам известно, что вермахт и народ с горечью подчинялись их бессовестным деяниям. Они надеялись спастись, с безразличием принося в жертву немецкие жизни, невзирая на лежащую в руинах родину […]. Они рассчитывали на то, что смогут скрыть свои преступления, хотели утопить в потоках крови голос закона и чести […]. Мы должны действовать, потому что за нашей спиной были совершены преступления, покрывшие несмываемым пятном немецкую честь. В час смертельной опасности, нависшей над родиной, вермахт перешел к действию, наказал предателей, взял в свои руки всю полноту власти. Ныне воин руководит рейхом и осуществляет руководство войсками. Этот воин опытный, имеет необходимые знания и незапятнанную совесть. Все классы общества, все земли рейха должны сплотиться вокруг него. Солдаты, вместе с главнокомандующим армией я клянусь руководить вами с мудростью, требовать от вас только те жертвы, что являются крайне необходимыми во имя спасения родины». Дальше шли классические призывы проявлять отвагу и боевой дух.

В назначенный день «Д», когда Берлин будет захвачен, это послание за подписью Бека или Вицлебена должно было быть разослано по телетайпу в самые отдаленные роты. Но развитие событий решило все иначе. Первый «приказ» так и остался на бумаге до тех пор, пока не попал в руки Красной армии… И теперь он покоится в архивах в Москве.