Читать книгу - "Гоголь в Москве - Нина Молева"

Так стали его называть в последний приезд в Москву близкие знакомцы, иногда посмеиваясь, иногда откровенно досадуя. Договориться с Гоголем о встрече, застать его на квартире было совсем не просто, зато в один день можно было увидеть в нескольких домах, а вечером и вовсе в театре. Гоголь не искал одиночества, был жаден до впечатлений, новых знакомств, явно истосковавшись по кипучей московской жизни. Его везде ждут, ему повсюду рады, на его приглашения отзываются с восторгом. Он откровенно наслаждается московской речью, откликается на все ее оттенки, богатство модуляций. Не случайно он писал в 1846 году, что «сам необыкновенный язык ваш есть еще тайна. В нем все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердых до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой как жизнь, обогащаться ежеминутно».

Для него именно язык и поэзия вызовут «нам нашу Россию, – нашу русскую Россию, не ту, которую показывают нам грубо какие-нибудь квасные патриоты, и не ту, которую вызывают к нам из-за моря очужеземившиеся русские, но ту, которую извлечет она из нас же и покажет таким образом, что все до единого, каких бы они ни были различных мыслей, образов воспитанья и мнений, скажут в один голос: „Это наша Россия; нам в ней приютно и тепло, и мы теперь действительно у себя дома, под своей родной крышей, а не на чужбине“.

10 сентября 1848 года Гоголь наконец-то в Москве, в «дружеском доме» С. П. Шевырева. Уютный домик в Дегтярном переулке (№ 4) в полном его распоряжении. Но только пока многолюдная семья хозяина живет на даче в Сокольниках. Совместная жизнь с ним вряд ли возможна. Едва ли не первый же визит – семейства Аксаковых, которые в это время снимали дом в Леонтьевском переулке (№ 27). Дойти пешком ничего не стоило, но застает Гоголь только Константина Сергеевича. Старший Аксаков, серьезно недомогавший, еще жил в Абрамцеве. Радость одного Константина Сергеевича оказалась единственным утешением. По словам Гоголя: «В Москве, кроме немногих знакомых, нет почти никого. Все еще сидят по дачам и деревням… Теперь я еду в Петербург».

С.П. Шевырев. Рисунок Э.А. Дмитриева-Мамонова. 1840-е гг.

Письмо написано 12 сентября, а уже около 10 октября Николай Васильевич снова в Москве, и снова в доме Шевырева. Через месяц он переезжает в дом Погодина на Девичьем поле. Казалось, старые друзья забыли все обиды и размолвки, Гоголь может расположиться в своей любимой комнате, в привычной, почти семейной среде и – начать работать, о чем он так мечтал. Все под рукой, все устроено по его привычкам.

К.С. Аксаков. Рисунок из семейного альбома Аксаковых

… Четвертого ноября, Гоголя, безо всяких уговоров, а наоборот, с большим интересом отправляется в Малый театр, где идут его «Игроки» и, по словам С. Т. Аксакова, остается «совершенно доволен» игрой актеров, что случалось у него не часто. Двоюродный брат покойного А. А. Дельвига, военный инженер А. И. Дельвиг, встречает Николая Васильевича в Английском клубе (Тверская, 21) бывшем роскошном особняке Нарышкиных. Гоголь окружен собеседниками, говорлив и весел… В таком же отличном расположении духа Гоголя видят в доме гражданского губернатора, должность которого занимал в это время сын поэта В. В. Капниста И. В. Капнист. Присутствующие в восторге от того, как живо представляет Гоголь в лицах героев басен Крылова. Все изменило появление графа М. Н. Муравьева. Попытка хозяина представить друг другу писателя и будущего усмирителя польского восстания 1863 года привела к взрыву. На слова Муравьева: «Мне не случалось, кажется, сталкиваться с вами». Гоголь ответил с неожиданной резкостью: «Быть может, ваше превосходительство, это для меня большое счастие, потому что я человек больной и слабый, которому вредно всякое столкновение». С этим Гоголь повернулся и уехал.

Малый театр

Однако этот инцидент не испортил отношений Гоголя с хозяином – связь с семьей Капнистов была у него слишком долгой и тесной. В усадьбе Обуховке, близ Нежина, которая от отца перешла к сыну – А. В. Капнисту, члену «Союза Благоденствия», Гоголь мог встречаться с будущими декабристами А.М. и Н. М. Муравьевыми, М. П. Бестужевым-Рюминым, М. С. Луниным. Но гражданский губернатор Москвы интересом к литературе не отличался, к произведениям Гоголя был равнодушен, а чтением автором своих произведений просто тяготился. Знакомым оставалось удивляться, как Николай Васильевич мирился с подобным положением и продолжал бывать в доме на Тверской (№ 20). Таким же своеобразным феноменом было знакомство Гоголя с К. А. Булгаковым, однокашником М. Ю. Лермонтова по Университетскому Благородному пансиону. «Мастер на безделки», по выражению поэта. Впоследствии К. А. Булгаков признавался актеру Садовскому, что никогда не читал Гоголя и не испытывал охоты знакомиться с его сочинениями. Возможно Гоголя привлекало редкое по богатству собрание живописи и графики, впрочем, достаточно безалаберное. Возможно, сказывалось влияние ходивших по Москве разговоров о дружбе Булгакова-старшего с Жуковским и Вяземским. Но тот же С. Т. Аксаков называл Булгакова-старшего отъявленным подлецом, который перлюстрировал на правах почт-директора всю почту, в том числе и переписку Аксаковых, о чем постоянно докладывал московскому генерал-губернатору А. А. Закревскому. Кто знает, как и где выискивал своих героев Гоголь. Отсюда разница в поведении писателя в разном окружении. С близкими ему по духу людьми он был разговорчив, весел, охотно читал свои произведения. По словам актера А. П. Толченова, «с людьми, наименее значащими, Гоголь сходился скорее, проще, был самим собой, а с людьми, власть имеющими, застегивался на все пуговицы».

Дом Мещеринова, где жили О.М. Бодянский, Л.И. Арнольди и А.О. Россет

Становятся тесными отношения с О. М. Бодянским, ставшим профессором истории и литературы славянских наречий в Московском университете и секретарем Общества истории и древностей российских. Он успел выпустить 23 тома «Чтений» Общества с большим объемом впервые публикуемого исторического материала. В 1848 году Гоголь бывает у Бодянского на Малой Никитской (№ 10), с 1849 года на Большой Никитской (31), в доме Мещеринова. Этот последний год был исключительно тяжелым для историка. Публикация в «Чтениях» перевода труда Флетчера «О государстве Русском, или Образ правления русского царя, с описанием нравов и обычаев этой страны» 1591 года вызвала цензурный взрыв. Выпуск книги был полностью конфискован и сожжен, сам Бодянский лишился кафедры в университете и должности секретаря в Обществе истории и древностей российских. Только к концу года в результате бесконечных хлопот профессорская должность была ему возвращена, с чем едва ли не первым примчался поздравить его Гоголь. В дневнике ученого от 21 декабря есть запись: «Часа в три пополудни навестил меня Николай Васильевич Гоголь, пришедший с поздравлением о победе над супостатом: „Максимович был у меня сейчас, сказал Гоголь, и сообщил мне новость о вас и я немедленно же очутился у вас, чтобы вас обнять и поздравить…“. Бывает Гоголь у Свербеевых, переехавших в дом Кроткова по Тверскому бульвару (№ 25 – ныне занятый Литературным институтом). Он привычный гость в доме Е. П. Елагиной, которая все так же живет у Красных ворот, у Аксаковых, где, по его собственному выражению, «согревается душою», хотя было слишком заметно, как усложнилась жизнь «милого семейства». Тяжело болеет дочь Ольга Сергеевна, которой занимается постоянно кто-то из близких, хворает глава семейства, и тем не менее за эту первую московскую зиму Гоголь прочитывает им всю «Одиссею» в переводе В. А. Жуковского.