Читать книгу - "Ганнибал Великий - Алексей Живой"

Тактика выжженной земли, призванная деморализовать гарнизон и жителей Рима, вынудив их сдаться, уже приносила свои плоды. В одном из последних рейдов, где Федор лично принимал участие, бой шел за небольшой квартал ремесленников, притулившийся у стены города. Квартал несколько раз переходил из рук в руки, пока, наконец, не стал финикийским. Вокруг него полегло множество солдат, но большая часть из них была римскими. Удовлетворившись плодами победы и десятком пленников, Чайка приказал отступать на обустроенные позиции. А, вернувшись в расположение хилиархии, сам допросил нескольких пленных.

О сенаторе пленные легионеры знали лишь то, что он руководил обороной восточной части города, то и дело, отбывая в Остию для поддержания боевого духа ее солдат. Несколько раз Марк Клавдий Марцелл по приказу диктатора уезжал в области, прилегавшие к Риму с севера, чтобы контролировать набор новых солдат, призванных пополнить ряды оборонявшихся. В общем, на месте не сидел, и сдаваться не собирался.

— Кто защищает город? — уточнил Федор, глядя в глаза испуганному легионеру, которого допрашивал у себя в шатре последним.

Рядом стояли Летис и Урбал.

Парень был явно не из героев. Да и амуниция на нем сидела как-то криво. Судя по виду, вчерашний крестьянин.

— В Риме остались только двадцатый и двадцать первый легионы, — испуганно пробормотал солдат, поглядывая на здоровяка-финикийца, сверлившего его взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, — под командой самого диктатора. Я служу в двадцать первом.

Федор молчал, давая пленному выговориться, хотя и не думал, что узнает от него что-то ценное. Не походил этот избитый крестьянин на носителя государственных секретов.

— Правда, я попал туда недавно, — словно оправдывался легионер, — Из Лациума, где из остатков разбитых при Каннах легионов собирали новые. Призывали на службу всех, кто был способен держать оружие. Даже стариков и мальчишек. Призвали и меня.

— Понятно, не регулярные солдаты, а всякий сброд из ополчения, — кивнул Федор, — видел я уже и рабов, и преступников, что еще можешь сообщить?

— Население было в панике, — неуверенно заявил легионер, — Никто не сомневался, что Ганнибал немедленно пойдет на Рим.

— Было? — удивился Федор, переступив с ног на ногу, — а сейчас, когда мы здесь, что успокоились?

Он сделал шаг вперед и вперил свой взор в лицо испуганного солдата.

— Что творится в Риме? На улицах. Что говорят в народе? Ну?!

— Диктатор пытается навести порядок, но у него не выходит, — осторожно заметил легионер, пытаясь успокоиться, после того, как Летис положил правую руку на рукоять кинжала, — Как узнали, что разбиты при Каннах и Ганнибал приближается, народ хотел броситься прочь из города, но мы ему не дали. Марк Юний приказал закрыть все ворота. Тогда толпа наводнила улицы. Женщины и дети, оплакивали убитых родственников. Несколько дней царила паника. Сенаторы ничего не предпринимали, а народ буйствовал. Даже двух весталок обвинили в нарушении обета девственности. Одна из них тогда покончила жизнь самоубийством, другую похоронили заживо. Но народ долго еще не мог утихомириться. От ужаса даже решили принести богам в жертву живых людей, — давно такого не было. На скотном рынке сожгли живьем грека и его жену, а также нескольких кельтов. Еще многих просто забили до смерти.

— Ну да, — кивнул Федор, — нашли козлов отпущения. Будто они во всем виноваты.

— Так решил народ и жрецы, а приказа помешать этому не было. Но сейчас топу разогнали, — закончил легионер, — диктатор запретил всем выходить из домов. Только регулярные солдаты и ополчение могут свободно передвигаться по улицам.

— О сенаторах слышал что-нибудь? — безнадежным тоном поинтересовался Федор.

— Говорят, некоторые, уехали, но большинство здесь, в Риме, — неуверенно ответил пленный, — чтобы уверить народ, что город не сдадут Ганнибалу.

— Много ополченцев? — уточнил Чайка.

— Много, — кивнул солдат, — призывают всех. Однако, ходят слухи, что скоро прибудет из Остии или с севера еще два легиона.

— Откуда возьмутся эти два легиона? — удивился Федор.

— Не знаю, — пожал плечами пленный, — я не военный трибун, чтобы знать. Солдаты поговаривают.

Федор насупился, словно решая, нужен ли еще ему этот пленник.

— Вы оставите мне жизнь? — дернулся солдат, — я же рассказал все, что знал.

— Не так уж много ты мне рассказал, — помедлил командир двадцатой хилиархии, снова изучая лицо пленника, будто видел его впервые, — но, я сегодня добрый.

И, обернувшись к Летису, приказал:

— Отведи его к остальным пленным. Потом решим, что с ними делать.