Читать книгу - "Резня в ночь на святого Варфоломея - Филипп Эрланже"

В то же время король обеспечивает Лондон другой версией событий, говорит о чудовищном заговоре, который он едва расстроил.

Сальвиати направляет в Рим сжатый отчет: «Все гугеноты истреблены»; причиной явилась «дерзость» еретиков в течение последних дней и «бравирование» адмирала; король повелел остановить расправы и грабежи.

Нунций заключает:

«Если бы адмирал был убит из аркебузы, из которой в него выстрелили, я не решаюсь верить, что произошла бы столь великая бойня… Когда я писал в минувшие дни, что адмирал слишком выдвигается и что ему вот-вот дадут по пальцам, я был убежден, что его не могут больше выносить, и я остался при этом убеждении, когда в моей очередной депеше писал, что надеюсь сообщить в скором времени Его Святейшеству хорошую новость¹⁰³; но я не поверил бы и в десятую долю того, что вижу нынче собственными глазами».

Екатерина никоим образом не предвидела размаха резни. Но поскольку события имели место, поскольку естественно было цепляться за надежду, что все падет на сторонников Гизов, было бы абсурдно сполна ими не воспользоваться, отступив на полдороге. Здесь ясно видно коварство государыни XVI века, для которой человеческая жизнь ничего не значит (а какой монарх той эпохи рассуждал иначе?).

Карл IX приказал не причинять больше никакого «неудовольствия» протестантам. Между тем его посланцы спешат завладеть Шатийоном-сюр-Луэном, где живут дети Колиньи, и дают сигнал начать резню в провинциях.

Швейцарцы, оставленные капитаном Мартеном охранять Ла Форса и его сыновей, готовы содействовать их побегу. Камердинер Гаст побуждает своего хозяина воспользоваться этим шансом. В Париже уже говорят, что он жив и в плену. Если этот слух докатится до Лувра, все пропало. Ла Форс отвечает:

— Я дал слово чести: я его не нарушу.

Таково положение вечером в понедельник 25-го, когда Гизы, вконец выдохшиеся, возвращаются после тщетной гонки.

Лотарингские властители, и прежде всего их мать, обладают головами политиков. Они понимают, что слава досталась им на миг, а вина в преступлении, высочайше осужденном, — надолго, понимают, что им грозит возмездие протестантов, истинный ужас для честных католиков. Они разгадывают махинации королевы-матери.

Госпожа де Немур тоже итальянка и тоже читала Макиавелли. Отнюдь не ища триумфа у покрытых кровью фанатиков, ее сыновья являют себя внезапно благородными и великодушными, как если бы, отомстив за отца, утратили всякий пыл. Генрих де Гиз предлагает убежище гонимым, открывает для них свой отель, где спасается сотня гугенотов. В том числе и свирепый д'Асье, глава протестантских отрядов Юга, который сблизится с убийцей своего предводителя и «за него отдаст свою душу». Король «находит его весьма дурным человеком», парижане ошарашены. Популярность доброго герцога вот-вот рухнет. Лотарингцы догадаются об этом позднее. Прежде всего им надо опередить робкого Монморанси, который может наконец решиться и напасть на них во имя короля. Итак, они летят в Лувр, бурлят, требуют: пусть Его Величество без экивоков торжественно примет на свой счет исполнение его точных приказов.

Как и швейцарцы, двор бессилен перед неистовой толпой, которую Гизы, сменив маску, легко натравливают на монарха, который проявил вероломство и стал покровителем безбожников. Екатерина, безусловно, побеждена. Ей ничего не остается, кроме как спасти лицо и придать своему поражению видимость победы.