Читать книгу - "Чесменский гром - Владимир Шигин"

В последний день февраля главные силы Первой Средиземноморской эскадры, выбрав якоря, направились через Массиниканский залив к ближайшей от Виттуло крепости Корон.

Корон — орешек крепкий, с ходу его не раскусишь. Крепость стояла на отвесной скале, имела многочисленный гарнизон и большие запасы. Подойдя к Корону, корабли легли в дрейф, поджидая идущие берегом греческие отряды. Вахтенные офицеры в оптические трубы высматривали на прибрежных кручах знамена с ликом Спасителя.

Наконец отряды подошли.

Ударила сигнальная пушка, заскрипели шлюпбалки. Срывая с волн пену, прямо в круговерть наката устремились шлюпки десанта.

— С передовой десант сошел! — сообщили Спиридову с марсов.

— Хорошо! — Адмирал наводил предметное стекло трубы на зубчатые стены Корона.

— Чего же не палят-то басурманы?

Ветер доносил с берега приглушенный рокот полковых барабанов. Спрыгнув на прибрежные камни, солдаты и матросы строились в колонны и скорым шагом двигались к крепости. Во главе десанта — подполковник Лецкий, один из бывших орловских «купцов». Передовой отряд расчищал дорогу, отгонял немногочисленных турок выстрелами, остальные, напрягая силы, тащили в гору осадные орудия.

Запалив предместье, турки без боя укрылись в цитадели. Охватывая Корон в кольцо, подошли греческие отряды. Со скрипом затворились кованые ворота, грянули крепостные пушки.

Бравируя, Лецкий расхаживал под самыми стенами, высматривая слабые места. «Фортеция сия сильна крепко, приступом ее не возьмешь!» — доложил он запиской Спиридову.

— Ничего, — сказал, прочтя бумажку, без особой печали адмирал. — Кольберг куда сильнее был, а все одно пал перед штыком российским! Будем вести работы осадные по всем правилам!

Желая избежать лишнего кровопролития, послал Лецкий в Корон греков парламентеров. Через полчаса комендант крепости Сулейман-паша выставил на стенах головы казненных послов...

Первый день осады прошел тихо, пальбы не было. С кораблей свозили на берег пушки и припасы, рыли шанцы и закладывали батареи. На второй день поутру эскадра подошла вплотную к берегу и легла в дрейф у восточного фаса крепости. Разом ударила корабельная артиллерия, сотрясая воздух тупыми короткими ударами. Вторя ей, открыли огонь и пушки осадных батарей. Турки отвечали вяло.

В гондеке «Трех Святителей» от беспрестанной пальбы дым стоял коромыслом. Готлангер Васька Никонов действовал у пушки на подаче кокоров, таскал их на плечах из кормовой крюйт-каморы. После каждого выстрела артиллеристы дружно накатывали орудия, подбадривая себя криками. Куда ни кинь взгляд, в пушечном деке всюду красный цвет: им окрашены внутренние крышки портов, артиллерийский инструмент, орудийные лафеты — сделано так, чтобы кровь, проливаемая в сражениях, не отвлекала служителей от дел ратных...

Отдуваясь, скинул Васька очередной кокор тяжеленный, дух перевел.

— Ну, как, парень, страшно, поди, впервой? — окликнул его коренастый канонир, пыж в жерло прибойником забивая.

— И вовсе нет! — улыбнулся чумазый Васька. — Страшно, поди, когда ядро по тебе стукнет?

— Нет, — рассмеялись в ответ, изготовляя пушку к стрельбе, — вот тогда-то как раз ничего уже и не страшно!

— Пали!

Гремел очередной залп. Рвались назад опутанные брюками чугунные громадины. И снова бежал Васька за кокором в крюйт-камору...

Подожженный Корон пылал. Отскакивая от стен, прыгали по камням каленые ядра.

Около полудня в мутной дали забелел чей-то парус. На пересечку незнакомцу бросились дозорные суда, будто сторожевые псы на незваного гостя. Однако тревога оказалась ложной. Возмутителем спокойствия оказалась «Венера», наконец-то нашедшая эскадру.

Еще в штормовом Немецком море маленький пинк отбился от остальных судов. Английский канал капитан Поповкин проходил в одиночку на свой страх и риск, без карт и лоцманов. В Гибралтаре «Венера» нагнала отряд Грейга, но при выходе в Средиземное море вновь потеряла его из виду. Сильный норд-вест отбросил судно далеко к берегам Африки. Команда спала, не раздеваясь, у заряженных пушек. Непрерывно жгли фитили. Было тревожно. Рядом шныряли флотилии берберийских разбойников.

На Мальте, куда занесло судно, эскадры не оказалось. Поповкин повернул к острову Корфу, но и там не нашел никого. Далее курс «Венеры» лежал к Занте. Плескались у борта волны моря Ионического, двадцать две пушки грозно смотрели в горизонт. Лишь у Занте, узнав от местных моряков, что русский флот уже достиг берегов Морей, капитан пинка повернул туда.

Семен Поповкин был героем дня.

— Вот, господа, — говорил офицерам Спиридов, — вам достойный пример для подражания!

Судьба этого человека была на редкость богата взлетами и падениями. Сейчас взлет — Архипелагская экспедиция, но минуют года, и начальник галерного порта капитан 1-го ранга Поповкин будет с позором изгнан за пьянство и взяточничество с флота. В жизни бывает и так...

Осада крепости продолжалась. Ежедневно русские корабли обрушивали на Корон новые сотни ядер.

Погода меж тем портилась, усиливался ветер. Крутые волны быстро наваливались шипучими пенными шапками. У якорных канатов ошалело мотало сигнальные красные буи. На третий день разразился шторм, и адмирал велел уходить в море.

— «Соломбалу», смотрите, «Соломбалу» сносит! — внезапно закричали на кораблях.

И точно, несмотря на отданные якоря, маленькое судно неудержимо волокло на камни. Вот пинк с размаху швырнуло на берег. Крик, скрежет, треск... Капитан «Соломбалы» при орденах и шпаге ободрял команду:

— Ребята, умрем с честью!

Внезапно судно приподняло на волне и с силой отбросило от берега.

— Не иначе, провидением Божьим спаслись соломбальцы! — крестились на кораблях.

Однако дважды чудес не бывает. Буквально в несколько минут прибоем разбило в щепки греческую полярку «Генрих-Корон»...

К вечеру вдобавок ко всему зарядил проливной дождь. Загремел гром. В полночь в «Евстафия» ударила молния. Натужно стонали обожженные и задавленные рухнувшим такелажем люди. По стародавнему обычаю пожар от молнии заливали пивом. Следующий удар пришелся в «Иануарий», а вдали среди бушующих волн полыхал во тьме грот-мачтой «Три Святителя». Эта ночь запомнилась русским морякам надолго.

Далеко в море, охраняя эскадру от возможных неожиданностей, несли дозор фрегат «Николай» и пакетбот «Летучий». Наполняя паруса попутным люфтом, дружно пенили они морские воды. На их долю выпало первыми встретить нагнавший эскадру отряд контр-адмирала Елманова. Встретили, проводили до Корона — и снова в дозор. Так проходили дни. Наконец утром 12 марта на горизонте появился одинокий парус.

— Дождались кого-то! — радовались матросы, разбегаясь по артиллерийской тревоге. Несколько часов хода — и в зрительную трубу уже стал хорошо виден рангоут неизвестной шебеки.