Читать книгу - "Война буров с Англией - Христиан Рудольф Девет"

Оставался еще один проект, а именно: как можно скорее пересечь железнодорожную линию, не доходя до Гоптоуна. Спешить надо было потому, что если бы англичане стали перевозить туда свои войска, то это обстоятельство могло бы оказаться для нас совершенно пагубным.

Поэтому мы немедленно двинулись от Гондеблафривира к железнодорожной линии. День спустя англичане погнались за нами. Я оставил одну часть моих людей сражаться с ними, так как иначе наш арьергард мог бы подвергнуться опасности быть отрезанным от нас. Оставаться пришлось генералам Фури и Фронеману. Они имели в различных местах несколько сильных стычек, взяли за это время в плен 5 человек и, думаю, нанесли англичанам тяжелый урон.

Только что мы ушли несколько шагов вперед, как навстречу нам попался скачущий «бродшпион»^[57]. (Мои разведчики, очевидно, поехали не в ту сторону, так как я об этом ничего не знал.) Человек этот рассказал мне, что он и его товарищ (по ремеслу), подъехав к одному бурскому дому для того, чтобы купить хлеба, увидели выскочивших оттуда англичан, которые им закричали: «Hands up!» При этом товарища его они захватили в плен, а он благодаря тому, что шагов на пятнадцать не подъехал к дому, успел ускакать под градом пуль, пущенных ему вослед. По его словам, он скакал, по всей вероятности, не менее 1000 шагов до небольшого холмика, находившегося между нами и домом.

Я оставил бюргеров стоять за холмиком и послал небольшое число людей узнать, в чем было дело и сколько было англичан, так как бродшпион не мог мне сказать точно, сколько их там. Отойдя немного от нас, бюргеры заметили, что англичане прятали своих лошадей за фруктовые деревья. В то же время, увидев нас около холмиков и зная, что у них очень мало шансов на то, чтобы удрать от нас, они поспешили занять позиции позади кафрских краалей и около земляного вала, недалеко от занятого ими дома.

Я считал за самое лучшее, чтобы не подвергать себя возможности лишиться одного или двух бюргеров, написать этой горсточке людей письмецо, советуя им сдаться. Пока я был занять этим делом, они открыли по нас огонь; тогда мои бюргеры тоже начали стрелять, хотя никого не было видно. Но как только англичане заметили моего посланного с белым флагом, они перестали стрелять.

Их ответ был довольно ясен:

— Мы не сдадимся.

Тогда я приказал 50 человекам атаковать их. Едва успел я отдать приказ, как несколько молодых людей, вскочив на коней, понеслись к стенам краалей, за которыми скрывались англичане.

Тут громкие слова англичан сразу потеряли вес. Они не сделали даже ни одного выстрела в атакующих и немедленно сдались.

Мы взяли 20 человек в плен, 20 превосходных лошадей, 20 ружей и патронташей.

Можно себе представить радость бродшпиона, пробывшего 50 минут в английских руках и так скоро освобожденного! Я думаю, что после такого происшествия у него пропала всякая охота побираться и вынюхивать чужой хлеб.

С того времени, как мы отошли от реки, мы взяли в плен 90 человек.

На другой день мы подошли к месту, находящемуся в 6 милях к востоку от станции Гоуткрааль. Это место после ужасной следующей ночи мы прозвали Моддер-трясиной (Moddervlei)^[58]. В это время английские войска подходили к нам все ближе, и я думаю, что ночью они были от нас на расстоянии не более пяти миль.

Перед заходом солнца, незадолго до того, как мы подошли к болоту, несколько моих разведчиков наткнулись на англичан, приблизительно человек пятнадцать, показавшихся совершенно неожиданно по направлению от станции Гоуткрааль. Но как только они заметили нас, то немедленно повернули назад. Один из них во время погони за ним упал с лошади и был убит, другой тяжело ранен, а двое были взяты в плен.

После этого я послал два патруля взорвать железнодорожный путь приблизительно в 7 милях от того места, где я собирался сам перейти, чтобы помешать подойти панцирному поезду и потревожить наш обоз.

В эту же ночь нам предстояло перейти Моддерфлей.

Благодаря сильному дождю, выпавшему после полудня, огромное болото, приблизительно в 1000 метров ширины, было сплошь покрыто водой, которая стояла по колено, а местами и выше. Вода еще не была бы для нас большой помехой, но самое дно болота было такого рода, что лошади, ступая по колено в воду, очень часто совсем утопали, и вода доходила почти до седла. И тут-то нужно было переправиться 1400 всадникам. Легко себе представить, каким трудным делом оказался переход для бюргеров и что это было за событие для нас, когда переправился последний. Многие из бюргеров теряли равновесие, сидя на спотыкавшихся лошадях, и падали в воду, большинству же приходилось совсем слезать с выбившихся из сил лошадей и еще переводить их через болото. А потом началась бесконечная возня при переправе орудий и повозок. Тридцать быков впрягались в один лафет, а иногда для этого требовалось даже 50 штук, и все-таки быки вязли в тине. Наконец, и орудия были переправлены, даже дрезины и повозка с моими документами и бумагами. Вдруг застревают возы с амуницией и с мукой! Да, это была ночь, которую, конечно, никогда не забыть!

Но что же делать с засевшими крепко возами? Уже начало рассветать, а нам необходимо переправиться еще до наступления дня. Позади нам угрожали огромные неприятельские силы, а впереди — железная дорога с поездами из Де-Аара и Гауптона, перевозившая войска. Я решил, что хоть те-то из бюргеров, которые переправились, должны по крайней мере идти вперед.

Мне пришлось оставить здесь генерала Фури, у которого лошади были наименее слабы и на которых возложена была тяжелая задача вытянуть из тины застрявшие возы. Мы уговорились с ним так: если он не успеет справиться с возами до прихода неприятеля, то сожжет повозки и направится на юг.

Я же с отрядом пошел к железнодорожной линии.

Все мои бюргеры имели лошадей настолько ослабевших, что многие должны были спешиться.

Кроме того, я взял с собой 90 пленных. Я не хотел выпустить их, не хотел, чтобы они могли рассказывать о том, как слабы были наши лошади, потому что, узнав об этом, неприятелю стал бы известен наш самый слабый пункт. Мне было очень жалко бедных Томми^[59], но что мог я сделать? Я обходился с ними хорошо, насколько мог, т. е. совершенно так же, как и с моими бюргерами. Ведь и из них многие шли пешком.

Не теряя ни одной минуты, мы, не переставая, шли вперед.

Уже начало светать, когда мы подошли к железнодорожной линии. Мы без затруднения пересекли ее, так как моему патрулю, о котором я упоминал выше, удалось, по моему приказанию, повредить путь до нашего прихода.