Читать книгу - ""Моссад" и другие спецслужбы Израиля - Александр Север"

–  За родство с Меиром Амитом в Советском Союзе можно было сесть, и надолго. Борис Слуцкий не пострадал. Как вы думаете, почему?

–  Ну, во-первых, всезнайство КГБ было несколько преувеличено. Может, они и не докопались до Бориса. Но как разведчик, я принимаю худшую версию: докопались, знали. Борис, надо отдать ему должное, умел держать рот на замке. Обо мне он молчал как рыба – и правильно делал. Если бы он заговорил, его судьба могла бы сложиться иначе. Он молчал, и КГБ его не трогал.

–  Вернемся в Израиль. Как вы пришли в «МОССАД»? До того как вы возглавили внешнюю разведку, вы были оперативным разведчиком? Нелегалом? Вы преодолели все ступени разведывательной карьеры?

–  Я профессиональный военный. Я учился этому делу и у нас, и за границей. Командовал крупными боевыми формированиями, потом округами. Работал в Генштабе. Воевал. В моем теле еще сидят чужие пули. Пришло время, и я возглавил военную разведку. В 63-м году меня вызвал Бен-Гурион и сказал: «Ты примешь «МОССАД».

–  И осведомленные эксперты, и простые читатели газет и шпионских романов уверены в том, что наша внешняя разведка – одна из лучших в мире. «МОССАД» не раз доказывал на деле, на что он способен. Чем вы объясняете такие успехи?

–  Между серьезными разведслужбами существуют связи – так же, как между ними существует и элемент профессионального соревнования. Это и подстегивает, и помогает. Почему у «МОССАДа» хорошая репутация? У нас был пароль: «Нет выхода». Мы маленькая бедная страна, у нас нет территории, как у русских, мы не можем отступить до Сталинграда, а потом сражаться с немцами. Поэтому разведка обязана своими действиями хотя бы отчасти компенсировать нехватку армейского оперативного пространства.

Второе: мы – бедная страна, мы не можем позволить себе держать под ружьем большую армию. «МОССАД» в какой-то степени должен освободить страну от содержания большой армии и призыва резервистов перед лицом военной угрозы извне.

Внешняя разведка призвана помогать власти проводить свой политический курс. По решению правительства «МОССАД» оказывал практическую помощь некоторым странам, даже тем, с которыми мы не поддерживали дипломатических отношений. В бытность свою командиром «МОССАДа» я несколько раз встречался с королем Марокко Хасаном, с высшими руководителями Индонезии.

Мы вынуждены сотрудничать и работать с арабами, у нас нет других соседей. Не самые разумные из нас надуваются и кричат арабам, как индюки: «Мы вам покажем, где раки зимуют!» А нам необходимо понимать менталитет арабов: многие из них видят в нас империалистов, замышляющих подчинить их экономически и повелевать ими.

–  На вашем столе стоит модель космического спутника. Это для вас просто красивая игрушка или вы имеете непосредственное отношение к космическим проблемам?

–  Однажды, после одного из ранений, я около года провел в госпитале. Я не хотел, чтобы это время пропало даром, и учился. Потом, после выздоровления, я продолжил учебу. Сейчас я прежде всего занимаюсь двумя проблемами: спутниками и Институтом разведки. То, что вы видите, – модель действующего израильского спутника «Амос-1». За ним последует «Амос-2». Что же до Института разведки – это не учебный центр, там разведчиков не готовят. Там есть музей, библиотека, электронные приборы. Это открытое учреждение, туда даже школьники приходят – посмотреть, пощупать. Хотите об этом написать? Милости просим!

–  В разговоре с бывшим главой внешней разведки так и тянет спросить о каком-нибудь необыкновенном случае из его практики, о какой-нибудь тайной истории. С другой стороны, не знаешь толком, о чем можно спрашивать, а о чем нельзя… Все-таки я рискну: расскажите о том, что вам представляется интересным, важным.

–  В то время, когда наши отношения с Египтом были далеко не безоблачными, мне удалось установить связь с высокопоставленным египетским генералом. Мы договорились встретиться в одной из европейских стран. Египтяне просили нас помочь: уговорить немцев, чтобы те оказали Каиру экономическую помощь – ситуация в Египте была чрезвычайно неблагоприятной, это мы хорошо знали. Из-за целого ряда досадных обстоятельств наша встреча не состоялась. Египтяне были обижены, почти оскорблены… Некоторое время спустя, за неделю до начала Шестидневной войны, я позвонил тому генералу и сказал: «Надо что-то делать. Положение катастрофическое. Необходимо попытаться изменить ход событий». Генерал бросил трубку – он помнил о несостоявшейся встрече и был на меня, скажем, очень сердит.

Тогда я, уже за два дня до начала войны, поехал в США. С ЦРУ у меня были очень тесные связи. Американцам я задал один вопрос: война вот-вот начнется, что вы собираетесь делать, чтобы нам помочь? Они ответили: ничего не собираемся делать. Я вернулся домой, глава правительства, выслушав меня, сказал: нам нечего от них ждать. Если с нами, не дай бог, случится беда – они не будут сидеть Шиву (Шива – у евреев семидневный траур по умершему. – Д. М.). Война началась, мы ее выиграли за шесть дней. У нас действительно не было выхода, и об этом знали все в Израиле – от мала до велика…

Источник: Маркиш Д. Пароль? – «Нет выхода» // Известия. 1999. 2 декабря. № 227.