Читать книгу - "Битва за Дарданеллы - Владимир Шигин"

Затем русские очистили от врага еще одно передовое укрепление – Молохитский редут и взяли в добычу три груженных ядрами и порохом судна.

А спустя всего один день уже черногорцы во главе с митрополитом Петром и бокезцы с не менее храбрым воеводой графом Невличем внезапной атакой выбили французов из их укреплений на выходе из Катторского залива, на который возлагали столько надежд и Лорис-тон, и Мармон. С моря атакующих поддержали огнем российские корабли.

Бее это, однако, не помешало европейским журналистам написать, что Катторо уже захвачен Мармоном. В Венеции о новой победе объявили при барабанах в городском театре. Новость дошла до Наполеона, и командующему Далматинской армией пришлось долго оправдываться перед императором.

– Начало комедии не годится ни к черту! – зло констатировал происшедшее Мармон после хорошей взбучки из Парижа.

Тем временем Сенявин наносил удар за ударом: словно сжатая до предела гигантская пружина, начала возвращаться в свое первоначальное состояние, круша и сметая все на своем пути. Французов с каждым днем отбрасывали все дальше. Отряды графа Войновича и знаменитого юнака Вуко Юро напали на одну из французских колонн и, перебив ее большую часть, прогнали остальных до самой Рагузы. Затем уже со стороны берега был взят небольшой, но хорошо укрепленный порт Молонта, что в полпути от Катторо к Рагузе. Трофеи захватили знатные: сорок пушек и десять груженных припасами судов.

Особенно жестокое сражение разгорелось за урочище Волчье жерло. И там верх одержали русские! Оставив с полтысячи убитыми, французы снова бежали. Как всегда, впереди были неустрашимые черногорцы. В битве за Волчье жерло пал известный храбрец воевода Ускоко-вич. Мармон оказался запертым все в той же Старой Рагузе. Из Италии через горы к нему спешно перебрасывались новые полки. Французская флотилия попыталась было что-то предпринять, но, выйдя в море и увидя российские корабли, сразу же повернула вспять и более уже не показывалась. Зато прямо к нашим направилась тяжелогруженая требака под французским флагом.

– Уж не брандер ли?- заволновались моряки, изготовившись к расстрелянию.

Но над требакой подняли белый флаг. Когда выяснили что к чему, почесали затылки. Чтобы не утруждать себя заботой о раненых, Мармон собрал самых тяжелых, числом за две сотни, и, погрузив на требаку, отправил прямо к русским, сопроводив несчастных письмом о милосердии и сострадании.

– Знает, подлец, что мы с увечными не воюем! – ругались моряки, понимая, что у них нежданно-негаданно прибавилось забот.

Однако делать нечего, требаку сопроводили в Катторо, где побитых французов перенесли в госпиталь и окружили заботой. Увы, столь знаменательный факт отечественной истории был впоследствии почему-то предан совершенному забвению, а ведь здесь есть над чем думать и чем гордиться!

Решающее столкновение между противниками произошло на реке Лютой. Там Мармон попытался взять реванш за все предыдущие неудачи. Нашим пришлось нелегко, бой и вправду выдался лютым. Сражением руководили генерал-майор Попандопуло и митрополит Не-гош. Все происходило столь стремительно и яростно, что в один из моментов едва не был пленен митрополит, дерущийся, как всегда, впереди всех. Отбили его верные витязи-юнаки. Почти в то же время черногорцы окружили и убили одного из французских генералов, заодно перебив и весь его штаб.

В разгар сражения к противнику подошли свежие полки. Авангард французов возглавил сам Лористон. Густыми колоннами его гренадеры шли в бой со знаменами и барабанами. Они были полны решимости добыть победу.

– В огонь! – кричал Мармон, посылая вперед все новые и новые полки. – Все в огонь!

Русские расстреливали наступающих из ружей и картечью из горных пушек, укрепленных на спинах лошаков. Противники то и дело сходились в штыки. Уступать не желал никто. Перелома в сражении у Мармона не получилось. Все стояли крепко. Рота сражалась против батальона, а батальон против полка.

«Во время сражения один французский офицер, подбежав к нашему солдату и схватя его за грудь, требовал, чтоб он сдался, но между тем, увидев сие, один из солдат Козловского мушкетерского полка и сказав следующие слова: «Дай повеселю себя в последний раз!», кинулся с яростью на французского офицера и, подняв его на штык, бросил под гору к стоящей там французской колонне, из которой в то же время бросилось к нему несколько человек рядовых, но он, не теряя бодрости духа, также из числа сих последних, успел четверых положить на месте; но после сего, пришед в изнеможение, сам стал жертвою оставшихся своих неприятелей, которые до такой степени были им раздражены, что, изрубив его труп на мелкие куски, бросали их в наши войска.

Еще на одного нашего егеря наскакав, ехавши верхом, французский офицер и, сделав по нем из пистолета выстрел, попал ему в кивер, который, притворясъ убитым, упал тотчас на землю, но, когда французский офицер, не опасаясь уже более сего своего неприятеля, проехал мимо его без всякого внимания, то егерь, вос-полъзуясь сим случаем, выстрелил по нем так удачно, что тот, получа смертельную рану, упал с лошади. При сем заметим, что егеря наши во время сражения, с малою со своей стороны потерею, более всех прочих войск наносили вред неприятелю. Они, переняв у черногорцев, употребляли обыкновенно сию уловку: сняв с себя кивер, ставили его на какой-либо камень, сами, между тем, расположись за другим, ближайшим к нему камнем, производят, таким образом, по неприятелю пальбу, который, увидев кивер и полагая на сем месте своего соперника, стрелял без всякого причинения вреда самому егерю», – так писал современник.

В самый критический момент наших вовремя подкрепили недавно прибывшие с Корфу колыванцы, коз-ловцы и витебцы. Впереди сражался доблестный 13-й егерский полк и неутомимые черногорцы. В лагерь примчался сам Сенявин. Два дня продолжалась битва на реке Лютой, при общем соотношении сил пять тысяч против двадцати! Русские устояли!

Тем временем куда-то бесследно исчезли из Катторо все австрийские эмиссары. Впрочем, их никто и не разыскивал!

* * *

«Венусу» в те жаркие дни Сенявин, как всегда, поставил задачу особую. Фрегат, покинув порт, прошел вдоль берега, сбивая батареи врага. Встретив сильнейшую, «Венус» укрепился на шпринге и вступил в дуэль. Батарея живо отвечала. Французы стреляли хорошо, и скоро их ядра уже ломали реи и разрывали снасти.

– Наконец-то настоящий бой, с равным по силе противником! – радовался Броневский, распоряжаясь орудиями среднего дека.

В чаду стоящего дыма, запаха пороха, уксуса и пота мелькают обнаженные по пояс матросские тела. Глаза слезятся, сколько ни три, в горле горечь, уши ничего не слышат от пушечного грохота. Но зато в сердце азарт боя! – Заряжай! – Накатывай! – Наводи! – Веселей гадшпугом! Хорош! – Готовы! – Фитиль!

Огненный смерч вырывался из оскаленных стволов, и освобожденные от смертоносного плода пушки рвутся из опутывавших их канатов. От каждого залпа старик «Венус», как живое существо, содрогается всем своим телом. – Заряжай!

Воспользовавшись маловетрием, французы попытались захватить русский фрегат с помощью вооруженных лодок с десантом. Но едва лодки появились из-за мыса, как сразу же попали под шквал ядер. Пришлось поворачивать вспять.