Читать книгу - ""Кантокуэн" - "Барбаросса" по-японски. Почему Япония не напала на СССР - Анатолий Кошкин"

В то время СССР не мог рассчитывать на совместные со странами Запада действия для отпора агрессии Японии, в том числе в Китае. Отношения с Великобританией и Францией были напряженными, а США отказывались дипломатически признать СССР. В одиночку же выступить против Японии Советский Союз не мог.

В Токио не сомневались в искреннем стремлении Советского Союза проводить политику мира на Дальнем Востоке. В секретном меморандуме, составленном заведующим европейско-американским департаментом японского МИД Того Сигэнори в апреле 1933 г., говорилось: «Желание Советского Союза заключить с Японией пакт о ненападении вызвано его стремлением обеспечить безопасность своих дальневосточных территорий от все возрастающей угрозы, которую он испытывает со времени японского продвижения в Маньчжурии». И это было действительно так. В начале 30-х гг. реальная военная опасность для СССР исходила именно от Японии. Германия еще переживала синдром поражения в войне, а основные западные державы — Великобритания, Франция и США — в условиях экономического кризиса были разобщены и занимались внутренними проблемами.

Однако и для Японии, еще не «переварившей» Маньчжурию, скорая большая война с СССР едва ли была возможна.

Думается, не случайно японское правительство долго не отвечало на сделанное Советским Союзом очередное предложение заключить между двумя государствами договор о ненападении. Некоторые японские политики считали, что в сложившихся после оккупации Маньчжурии новых геополитических условиях едва ли целесообразно категорически отвергать саму возможность заключения с СССР такого соглашения. Ведь договор о ненападении с Советским Союзом мог потребоваться Японии при обострении ее отношений с США, Великобританией и Францией в борьбе за господство в Китае.

Однако было понятно и то, что заключение японо-советского пакта о ненападении могло посеять у западных держав подозрения относительно стратегии Японии на континенте, побудить их оказать сопротивление ее дальнейшей экспансии в Центральный и Южный Китай. С учетом всего этого отказ Японии от заключения договора о ненападении последовал лишь спустя год, когда стало ясно, что западные державы не только не окажут в Китае сопротивления Японии, но и будут продолжать снабжать ее стратегическим сырьем и военными материалами.

13 декабря 1932 г. японское правительство официальной нотой отклонило предложение СССР, заявив, что «еще не созрел момент для заключения пакта о ненападении». Правящие круги страны, на которые оказывалось сильное давление со стороны так называемых патриотических, т. е. профашистских, групп, не желали создавать даже видимости стремления к добрососедству с «большевистской Россией». Против пакта решительно выступал японский генералитет, ибо он лишал аргументов о «советской угрозе», которые широко использовались для обоснования требований постоянно увеличивать ассигнования на военные расходы. Распространяя пропаганду о «красной опасности», японские военные утверждали, будто «с идеологической точки зрения договор о ненападении приведет к ослаблению бдительности в отношении СССР».

В ответной ноте советского правительства указывалось, что его предложение «не было вызвано соображениями момента, а вытекает из всей его мирной политики и поэтому остается в силе».

Отказ Токио от заключения пакта с СССР отвечал интересам западных держав, целью которых было отвлечь внимание Японии от их азиатских владений, по возможности направив ее против Советского Союза. Рассчитывая на то, что война против СССР приведет к ослаблению Японии как конкурента в Восточной Азии, западные державы, и в первую очередь США, в то же время стремились использовать эту страну для «обескровливания СССР».

Хотя в Вашингтоне и Лондоне понимали, что оккупация Маньчжурии— лишь первый шаг по осуществлению японской программы колониальных захватов в Восточной Азии и на Тихом океане, тем не менее, там считали, что дальнейшая экспансия Японии может быть направлена не на юг, а на север. К тому же западные державы рассматривали японскую оккупацию Северо-Восточного Китая как эффективное средство борьбы против национально-освободительного движения китайского народа. В 1931 г. президент США Герберт Гувер говорил своим министрам: «Если бы японцы нам прямо заявили: "Наше существование будет поставлено под угрозу, если наряду с соседством на севере с коммунистической Россией мы будем иметь еще на фланге, возможно, коммунизированный Китай, поэтому дайте нам возможность восстановить порядок в Китае", — мы не могли бы выдвинуть возражений».

В марте 1932 г. на территории оккупированного Северо-Восточного Китая японцы образовали марионеточное государство Маньчжоу-Го и приступили к оборудованию здесь плацдарма для последующих военных действий. Планы дальнейшего продвижения вглубь Китая требовали заботы о тыле. В Токио не могли исключать, что на определенном этапе Советский Союз может воспрепятствовать осуществлению экспансионистской программы японского империализма. В мае 1933 г. военный министр Араки Садао заявил на совещании губернаторов страны: «Япония должна неизбежно столкнуться с Советским Союзом. Поэтому для Японии необходимо обеспечить себе путем военного захвата территории Приморья, Забайкалья и Сибири».

Подобные заявления использовались и для того, чтобы убедить западные державы в целесообразности проводить в отношении Японии политику умиротворения, продолжая снабжать ее стратегическим сырьем и военными материалами. Отстаивая перед Вашингтоном эту линию, посол США в Японии Джозеф Грю, убеждал американскую администрацию, что захват Маньчжурии следует рассматривать как прелюдию японо-советской войны. В одной из своих телеграмм в госдепартамент он доносил: «Помощник военного атташе сказал мне, что он с группой своих иностранных коллег пришел к заключению, что война (Японии) с СССР совершенно неизбежна и что она начнется весной 1935 г., хотя некоторые из его коллег полагают, что эта война может начаться и раньше». В октябре 1933 г. Грю, сообщая в госдепартамент о решимости Японии «устранить в удобный момент препятствие со стороны России в отношении японских честолюбивых планов», отмечал, что «японцев можно легко побудить вторгнуться в Сибирь».

В Советском Союзе расценивали обстановку однозначно. 3 марта 1933 г. заместитель наркома по иностранным делам Л.М. Карахан писал в ЦК ВКП(б): «Мне кажется, не может быть двух мнений, что наиболее идеальным выходом из кризиса и из создавшегося на Дальнем Востоке положения для САСШ (США) и других европейских держав была бы война между СССР и Японией. Нас будут втягивать и толкать на это…»

Японцы умело использовали заинтересованность западных держав в столкновении Японии и СССР. Еще за несколько месяцев до начала операции по захвату Маньчжурии японское правительство официально запросило английское и французское правительства, может ли оно рассчитывать на их прямую поддержку в случае войны Японии с Советским Союзом. Тем самым давалось понять, что целью оккупации Северо-Восточного Китая является обретение плацдарма для войны с СССР.

Вскоре после овладения Маньчжурией японское правительство

19 ноября 1931 г. с явно провокационными намерениями демонстративно и в жестких выражениях потребовало через своего посла в Москве «прекращения вмешательства во внутренние дела Маньчжурии». Понимая провокационный характер этого «протеста», в ответ 20 ноября нарком по иностранным делам СССР заявил, что «Советское правительство последовательно во всех своих отношениях с другими государствами проводит строгую политику мира и мирных отношений. Оно придает большое значение сохранению и укреплению существующих отношений с Японией. Оно придерживается политики строгого невмешательства в конфликты между разными странами. Оно рассчитывает, что и японское правительство стремится к сохранению существующих отношений между обеими странами и что оно во всех своих действиях и распоряжениях будет учитывать ненарушимость интересов СССР». Делая подобное заявление, советское правительство, по сути дела, объявляло о своем нейтралитете в отношении японо-китайского конфликта в Маньчжурии. Тем самым демонстрировалась решимость СССР не допустить своего вовлечения в этот конфликт, как того хотелось бы западным державам. В Токио с удовлетворением воспринимали позицию Советского Союза и продолжали искусственно нагнетать опасность вооруженного столкновения с Японией, с тем чтобы удерживать Москву от какого-либо вмешательства в маньчжурские события.