Читать книгу - "Грозные царицы - Анри Труайя"

Совершенно свободная в выборе, Екатерина меняла возлюбленных как перчатки и не жалела денег на удовлетворение прихотей героев, совершавших по ночам подвиги в царской опочивальне. Посол Франции Жак де Кампредон с удовольствием перечисляет в своих воспоминаниях некоторых из этих мимолетных избранников. «Меншикова она держит только как советника, – пишет он. – Графу Лёвенвольде,[10]кажется, повезло больше. Господин Девиер[11]все еще числится среди блестящих фаворитов. Граф Сапега[12]тоже пока не покинул свой пост. Красивый малый и сложен хорошо. Ему часто присылают букеты и побрякушки. […] Есть еще фавориты – так сказать, второго класса, но они известны только Иоганне: она издавна служит камеристкой у царицы и хранит секреты ее развлечений».

Во время бесчисленных ужинов, которыми государыня потчевала своих партнеров по любовным играм, Екатерина пила не в меру. По ее приказу к столу поочередно подавались обычная («простая»)[13]водка и крепкие, французские или немецкие, ликеры. Нередко случалось, что она теряла сознание к концу такого сильно сдобренного спиртным вечера. «Царица довольно плохо себя почувствовала после одной из таких оргий – это было в день святого Андрея, – писал все тот же Кампредон в докладе своему министру, датированном 25 декабря 1725 года. – Кровопускание помогло ей выжить, но, поскольку она крайне тучна, а жизнь ведет весьма неупорядоченную, думаю, что еще несколько подобных же несчастных случаев способны привести ее к гибели».[14]

Ни пьянство, не распутство не мешали Екатерине, едва она приходила в себя, вести себя как и положено настоящей самодержице. Она бранила и лупила по щекам своих служанок за любые грешки, любые мелкие провинности, она повышала голос в присутствии своих рядовых советников, она не шелохнувшись часами простаивала на давно набивших оскомину парадах императорской гвардии и часами же скакала верхом, чтобы расслабиться, отпустить нервы и доказать всем, насколько велика ее физическая сопротивляемость.

В ней был силен дух семьи, и она пригласила в Санкт-Петербург проживавших в далеких провинциях братьев и сестер, о существовании которых Петр Великий в свое время и слышать ничего не желал. По приглашению Екатерины съехались в столицу и проникли в столичные гостиные бывшие ливонские и литовские крестьяне – неотесанные, неуклюжие в придворных одеждах… Титулы графов и князей сыпались на их головы, словно из рога изобилия, к величайшему возмущению истинной аристократии. Некоторые из новичков-придворных с мозолистыми руками составили компанию обычным сотрапезникам Ее Величества, соперничая с ними как в добром расположении духа, так и в распутстве.

Тем не менее, сколь ни охоча была Екатерина до необузданных забав, она всегда оставляла несколько часов в день для занятий государственными делами. Конечно, Меншиков продолжал диктовать ей решения, когда речь шла о высших интересах страны, но с течением недель новоиспеченная императрица становилась все смелее и дошла в своей дерзости до того, что стала даже оспаривать некоторые рекомендации наставника. Признавая, что никогда не сможет обойтись без советов этого компетентного, преданного и изворотливого человека, она тем не менее убедила Александра Даниловича в необходимости создать Верховный тайный совет, включающий в себя, помимо главного «вдохновителя» всех предприятий императрицы Меншикова, и других лиц, в чьей преданности Ее Величество была совершенно убеждена: это были Толстой, Апраксин, канцлер Головкин, Остерман…[15]Верховный тайный совет как высший консультационный орган оставлял в тени верный традициям Сенат, которому теперь предстояло заниматься лишь второстепенными проблемами. Именно по наущению Верховного тайного совета Екатерина решила смягчить участь раскольников, приверженцев старой веры, которых преследовали как еретиков, учредить, согласно пожеланию Петра Великого, Академию наук, ускорить работы, направленные на украшение столицы, позаботиться о рытье Ладожского канала, снарядить экспедицию датского мореплавателя Витуса Беринга, собиравшегося исследовать путь на Камчатку…