Читать книгу - "Редкая птица - Михаил Марголис"

Весной 1991-го загадочно погибла «лучшая девочка русского рока» (по определению Арбениной) Янка Дягилева. «Она из тех, кого мне больше всего не хватает… Своим присутствием она могла бы изменить тональность современной рок-музыки, изменить отношение русского рока к самому себе», – скажет Диана в своей авторской радиопрограмме через четверть века после ухода Янки. В сослагательном наклонении вольно строить любые версии. Столь возвышенные в том числе. Но Дягилева осталась в советской эре, иссякнувшей в том же 1991-м. А «менять тональность русского рока» или хотя бы обеспечивать слышимость его женских голосов в заново рожденной России предстояло арбенинскому поколению. Так совпало, что первая «проба пера» произошла у Дианы как раз в 91-м. Планета наблюдала за окончательным крахом Советского Союза и «коммунистического лагеря», а магаданская первокурсница Диана Кулаченко лепила своего «Голубого слона» и представляла того, кто «раскрашивал небо как мог».

«Почему я стала сочинять – точно не знаю. Как-то пошло, – рассказывает Арбенина. – Я могла писать песни где угодно, в любых местах и условиях. Требовалась только ручка, карандаш и, если не было бумажного листа, хотя бы салфетка. Сочиняла под гитару. При этом сохраняла скептическое отношение к любым (кроме Янки) поющим женщинам-авторам. Считала их не то чтобы вторым сортом, но явлением странным. Во-первых, они играть на гитаре не умеют, во‐вторых, у них с мозгами как-то не очень хорошо, в отличие от пацанов. Пацаны умеют вычленять зерно в своих мыслях и переносить его в песни. У девушек это случается крайне редко.

Никакой музыкальной среды в Магадане у меня не было. В этом смысле я пребывала в полнейшем вакууме. Да мне, в сущности, никто и не требовался. Слышала, что в городе есть группа «Конец света» и более популярная – «Восточный синдром». Но кроме названий ничего о них не знала. Где выступают? Что поют? Была ли вообще в Магадане какая-то музыкантская тусовка – не в курсе. Во всяком случае, я с ней не пересекалась. Гуляла сама по себе, так же, как раньше в Ягодном. Иногда шла к друзьям, пила с ними пиво, пела песни. Только теперь, помимо Галича, БГ, еще и свои исполняла. Их, кстати, классно принимали, что казалось мне странным и удивительным.

Янка Дягилева

Первую вещь «Я раскрашивал небо», помнится, написала дома в полной темноте. Не хотела, чтобы кто-то неожиданно вошел, заметив, что я в комнате. Лежала на диване, бренчала на гитаре и повторяла куплет, который как-то моментально придумала. При каждом повторе меняла в нем одно слово в предпоследней строке. Потом были «Голубой слон», «Меня кормит тоска», «Реггей», «Рубеж».

В начале 90-х у Дианы образовался небольшой набор собственных песен, которые сочинялись от случая к случаю и не являлись предпосылкой к серьезным переменам в её судьбе. Там, на «большой земле», сразу после падения КПСС, уже звучал «Рок из Кремля», где на первом постсоветском рок-фесте, прямо в Кремлевском дворце съездов, выступали те, кого она слушала на кассетах: от «Бригады С», «Аквариума» и «Алисы» до «Наутилуса» и ДДТ. Там, в Москве и Петербурге, как-то (с криминально-понтово-аферными дополнениями) структурировался отечественный музыкальный бизнес, возникала плеяда издателей, продюсеров, промоутеров, рекорд-лейблов, концертных клубов. Публика ждала новых звезд. Но Дианиной повседневности это никак не касалось. Она не метила в певицы, бесстрастно посещала университет, не заглядывала дальше завтрашнего утра, читала книжки, влюблялась и периодически выкручивалась из стрёмных магаданских переплетов.