Читать книгу - "Генерал Деникин - Владимир Черкасов-Георгиевский"

Другой полковой офицер вопросов не задавал, на следующий день штабс-капитан Вернер отправил военному министру заявление, что командующий округа лично ему нанес оскорбление.

Вскоре прибыл от военного министра в Пензу генерал и произвел дознание, потом на полк обрушился штаб округа. По воинскому закону его офицеры не имели права на претензию коллективную или «за других», но они и поодиночке держались перед угрожающими дознавателями по неписаным законам чести.

Деникин немедленно воспламенился этим делом, начал писать в «Разведчик», как вдруг доставили ему из Казани тяжелый пакет: «Секретно. В собственные руки».

Открыл, а там материалы по пензенскому делу и приказ Сандецкого: отправиться в Пензу, произвести дознание… Уже разобраться и с задавшим вопросы подполковником, как с не доверяющим словам его комполка (!)… Обезоружили начштаба бригады Деникина – в прессу не напишешь о деле, порученном секретным порядком. А оно никак не вытекало из деникинского служебного положения.

Пошел тогда в бой Антон Иванович попривычнее. Поехал в Пензу, а потом дал отличный отзыв о подполковнике. Так повоевал, что военный министр распорядился безболезненно перевести этого подполковника и штабс-капитана Вернера в другие части. Сандецкий же уже из Петербурга получил тяжелый синий пакет: «В собственные руки». В нем был высочайший выговор.

Трудно было взять отчаянного Деникина, что мытьем, что катаньем, но это, как при Цусиме, было сражение без шанса на победу.

Написал как-то Деникин свою «Армейскую заметку» о горькой доле армейского капитана. Как радовался капитан удачно сошедшему смотру и вдруг в смотровом приказе читает: «В роте полный порядок, но в кухне пел сверчок». Эту фразу Антон Иванович взял из подлинного приказа Сандецкого, как и другие факты из жизни округа. Но в связи с тем, что писал все же шаржево, фельетонно, закончил так. Получил капитан за «недосмотр» на ротной кухне строгое взыскание, после чего сам запел сверчком и попал в сумасшедший дом.

Прочли в штабе округа из свежего «Разведчика» о «сверчках». Сандецкого не было, начштаба генерал Светлов вызвал прокурора военно-окружного суда. Решили с ним привлечь полковника Деникина к судебной ответственности.

Вернулся в Казань командующий, доложили ему. Но Сандецкий был неглуп, он небрежно ответил:

– Читал и не нахожу ничего особенного.

«Дело о сверчке» спрятали под сукно, и началась очередная служебная расправа с «писателем». На этот раз за мнимые упущения приложили Деникина тремя выговорами подряд.

Спустя некоторое время увидел Сандецкий Деникина в Саратове. Отозвал его после смотра в сторону.

– Последнее время вы совсем перестали стесняться – так и сыплете в «Армейских заметках» моими фразами… Я ведь знаю, что это пишете вы!

Деникин спокойно сказал:

– Так точно, ваше превосходительство, я.

Сандецкий помялся.

– Что же, у меня – одна система управлять, у другого – иная. Я ничего не имею против критики… Но Главный штаб очень вами недоволен. Там полагают, что вы подрываете мой авторитет. – Генерал вдруг странно взглянул со своего вельможного лица. – Охота вам меня трогать…

Молчал Деникин. Отошел командующий.

Явно брал на пушку Сандецкий насчет – Главного штаба. Значит, можно и нужно было продолжать!

Деникин энергично продолжал, считая себя в «умеренной» военной оппозиции режиму. Своей либеральной журналистской деятельностью он с гордостью помогал единомышленникам из офицеров, которые получили прозвище «младотурки». Откуда они взялись?

С 1908 года к интересам армии и флота внимательно отнесся национальный сектор Госдумы. Думцам положено было рассматривать на них ассигнования, но военное и морское министерства (как и в российских парламентских тяготах спустя 90 лет) ревниво скрывали сущность своих законодательных предположений. Тогда Дума образовала Комиссию по государственной обороне, чтобы «осведомляться через специалистов» о таких, например, многомиллионных проектах, как реорганизация армии, постройка нового флота.

Официально думцам стали докладывать чины военного и морского ведомства, прикрываясь формальными сведениями. Лидер партии октябристов, председатель Комиссии по государственной обороне А. И. Гучков предложил генералу Василию Иосифовичу Ромейко-Гурко, сыну знаменитого генерала-фельдмаршала, председателю Военноисторической комиссии по описанию русско-японской войны, образовать кружок из ответственных должностных военных, который бы искренне сотрудничал с думской комиссией. В. И. Гурко это охотно сделал, став в кружке председателем. Они на совместных с думцами частных собраниях широко и откровенно обсуждали проблемы военного строительства, якобы не имея никаких политических целей.

Знали о деятельности кружковцев военный министр Редигер, потом Сухомлинов, но ей не препятствовали. Раскололся кружок года через два, когда будущий соратник Деникина по Белому делу А. С. Лукомский вышел из него с тремя товарищами. После этого хороший знакомец Антона Ивановича полковник Лукомский писал ему:

«Мы не могли, чтобы Дума отвергала законопроекты, скрепленные нашими подписями».

Эти кружковцы были недовольны, что Дума не всегда одобряет их идеи. Из-за распри вышло наружу и многое из подноготной кружка. Сухомлинов, получив неизвестную до того информацию, доложил государю и принял военный министр выразился. Кружковцев-офицеров удалили из Петербурга. Вот этих-то членов военного кружка, как передовых, инициативных, называли «младотурками».

С легкой руки петербургского кружка «младотурок» по всей армии и флоту пошли такие полуофициальные кружки. Среди моряков организатором и председателем «младотурецкого» военно-морского кружка в Петербурге стал будущий белый Верховный правитель России, тогда молодой капитан 2-го ранга А. В. Колчак. «Младотурки» ратовали за воссоздание разбитого японцами флота и возрождение армии. Деникин, служивший в провинции, в кружки не мог попасть, но очень им сочувствовал, журналистски содействуя их успеху.

Заглянем в книгу Н. Н. Берберовой «Люди и ложи. Русские масоны XX столетия».

«Маргулиес, касаясь этого периода… упоминает петербургскую «Военную ложу», в которую краткое время входили А. И. Гучков, ген. Вас. Гурко, Половцев и еще человек десять – высоких чинов русских военных. 1909 год был годом процветания ложи «Возрождение», «Военной ложи» и «Феникса…»

«Половцев немедленно начал называть братьев-масонов «младотурками», тем самым не нарушая клятвы, но играя на пороге ее нарушения. Он оказался в окружении масонов «Северного сияния» и «Военной ложи»: Якубовича, Энгельгардта, Пальчинского и других, примкнувших в марте 1917 г. к Керенскому. До этого, пишет Половцев в своих воспоминаниях, он «не знал разницу между с.-р. и с.-д.». Младотурки все были «за Алексеева» и «против Брусилова»…»

«Ген. Михаил Васильевич Алексеев, войдя в «Военную ложу» с рекомендацией Гучкова и Теплова, привел с собой не только Крымова, но и других крупных военных. В этом свете становится понятно, почему именно генералы Алексеев и Рузский приняли участие вместе с Гучковым (и Шульгиным – не масоном) в процедуре подписания царем акта отречения».