Читать книгу - "Рокоссовский. Терновый венец славы - Анатолий Карчмит"

— Как из-за пустяка? — резко возразил Тимошенко. — Нам не давали коридор — это не пустяк!

Он посмотрел внимательно на Рокоссовского и подумал: «А он ничуть не изменился: все та же смелость мыслей, все та же раскованность. Только, пожалуй, более категоричные суждения».

— Было не до коридора, когда гитлеровцы начали кромсать Польшу. Я больше чем уверен — польский народ встречал бы нашу армию хлебом и солью.

— Ладно, Константин Константинович, в своей полемике мы можем далеко зайти, — сказал Тимошенко, отдавая себе отчет, что этот разговор, когда уже заключен пакт о ненападении с Германией, является совершенно неуместным.

После некоторого молчания маршал произнес:

— Вы снова будете командовать 5-м кавалерийским корпусом. Пока корпус в пути — он перебрасывается на Украину, — я вас направляю в распоряжение командующего Киевским Особым военным округом генерала армии Жукова.

— Жукова? — переспросил Рокоссовский.

— Да, да, Жукова, — подтвердил Тимошенко, посмотрев на генерала. — Теперь вы меняетесь местами — он начальник, а вы подчиненный.

— Я ничего не имею против. Мы всегда были с ним добрыми друзьями.

— Вот и хорошо, — сказал Тимошенко и молниеносно поднял трубку красного телефонного аппарата, который задрожал от звонка.

— Слушаюсь, товарищ Сталин! — принял стойку «смирно» маршал. — Слушаюсь!.. Сейчас же выезжаю!.. Слушаюсь, товарищ Сталин!

Тимошенко дрожащими пальцами застегнул пуговицы, опоясался ремнем, нахлобучил почти до самых бровей фуражку и, тревожно взглянув в зеркало, на ходу бросил:

— Товарищ Рокоссовский, предписание у помощника!

2

Киев встретил Рокоссовского радушно. Лето было в разгаре. Роскошные шапки темно-зеленых каштанов придавали улицам нарядный и праздничный вид. От синего Днепра веяло прохладой.

Жуков и Рокоссовский встретились по-дружески. Как старые солдаты обнялись, похлопали друг друга по плечу и приступили к делу.

— Пока твой корпус подтягивается к новому месту дислокации, — говорил Жуков, — попроси у штабистов материалы, связанные с войной в Финляндии, там есть, что посмотреть. Одним словом, входи в курс дела.

Все лето 1940 года прошло для Рокоссовского в изучении документов, в учениях и инспектировании войск. И только в конце июля он принял свой 5-й кавалерийский корпус. Там оказалось немало старых сослуживцев, которые встретили его с искренней радостью. Но были и те, кто «бичевал» его на партийном собрании, разносил в пух и прах, когда его отстранили от должности командира корпуса. В связи с этим он вынужден был собрать офицеров.

— Работать с подчиненными, которые прячут глаза от командира, не лучшее средство для взаимопонимания, — открыто сказал он. — Кто-нибудь заметил, что я отношусь предвзято к некоторым из вас?

— Н-нет! — дружно ответили голоса.

— Так вот, все, что было, быльем поросло, — мягко сказал он, улыбнувшись той обаятельной улыбкой, которую хорошо знали подчиненные. — Теперь мое кредо — кто старое помянет, тому глаз вон. Кому не любо, что против шерсти глажу? Время не терпит — на пороге, на мой взгляд, тревожные события.

Когда в зале раздались дружные аплодисменты, Рокоссовский поднял руку.

— Извините, друзья, я говорил не для того, чтобы сорвать аплодисменты.

После этого разговора напряжение между отдельными подчиненными и Рокоссовским как рукой сняло. Весь коллектив включился в боевую работу.

Штаб корпуса располагался в городе Славуте. Рокоссовский с жадностью окунулся в привычную обстановку. Он вновь мотался по гарнизонам, помогал частям, соединениям обживать новые места. Он был рад, что попал в свой военный мир и ему предоставилась возможность снова заниматься своим любимым делом, но сердце генерала стремилось к Москве, где жила его семья. Вот что он пишет в письме от 20 июля 1940 года.

«Милая, дорогая Люлю!

Теперь я в Славуте. Знакомлюсь с новым местом жительства. День тому назад лил проливной дождь, а сегодня ясный солнечный день и вокруг одна зелень. Приятно лаская слух, шумят деревья. Воздух пропитан смолистым запахом. Все это напоминает мне Ратомку под Минском.

Я вспоминаю, как мы с тобой слушали трели соловья и ты все ждала, когда же он запоет арию.

Славута по своей флоре и климату сильно напоминает Белоруссию. Мне кажется, что тебе здесь понравится. И вообще, милая жинка, привыкаю к украинской мове. Жить мы будем здесь хорошо. К жизни в больших городах мы с тобой не привыкли, поэтому скучать по городскому шуму и блеску мы не будем. Думаю, что Адуля будет довольна, т. к. Дом Красной Армии под боком. Там ежедневно демонстрируются фильмы, идут различные спектакли.

На днях поеду на машине в Киев (250 км), там окончательно узнаю, разрешат ли мне выехать за вами. Я уверен в том, что ответ будет положительный. Как раз к вашему приезду наступит грибной сезон. Вот мы вместе и направимся в лесные дебри. Помнишь, как мы собирали грибы в белорусском лесу? Здесь также очень много ягод, есть места для рыбной ловли и охоты. Одним словом, мы будем жить в земном раю. Только бы собраться вместе, а то я дьявольски по вас соскучился.

Работы у меня много. Больше нахожусь в разъездах, почти все время в движении. Одному, конечно, скучно, и в мыслях я всегда с вами — моей дорогой Люлю и моим светлым лучиком Адусей.

С нетерпением жду от вас новостей. Пишите чаще, а то я сижу в лесу, как Робинзон, и не нахожу себе места.

Целую тебя и Адусю. Любящий вас — Костя».

Увы! Пожить Рокоссовскому в «земном раю» не пришлось. Вскоре вышел новый приказ: его назначили командиром вновь формирующегося 9-го механизированного корпуса, штаб которого располагался в Новгороде-Волынском. Так под конец 1940 года он навсегда распрощался с кавалерией, которой отдал около двух десятков лет. Пришлось в короткий срок осваивать новый род войск. Корпус состоял из одной моторизованной дивизии и двух танковых. Когда командир корпуса познакомился с материальной частью, ему стало не по себе.

— Как же мы с этим старьем будем воевать? — спросил он у начальника штаба корпуса генерал-майора А. Г. Маслова. — Танки Т-26 и БТ-5 уже давно просятся на свалку, не хватает автомашин. Алексей Гаврилович, что будем делать?

— Будем ждать новой техники, — пожал плечами Маслов. — Пока надо осваивать старую.

— Даже этой рухлядью мы обеспечены всего лишь на тридцать процентов, — с возмущением произнес Рокоссовский.

— Об этом знают в Генеральном штабе и в Киевском военном округе.

В течение нескольких суток они не выходили из кабинета начальника штаба и составляли планы по боевой подготовке и совершенствованию выучки командного состава.

От подъема до отбоя всю зиму 1940–1941 годов Рокоссовский со своими замами и штабом проводили командно-штабные выходы в поле со средствами связи, военные игры на картах, полевые поездки по возможным направлениям нападения противника.