Читать книгу - "Романы Романовых - Михаил Пазин"

Изначально фамилия молодого человека была Розум (разум по-русски), причем это была даже не фамилия, а казацкое прозвище его отца, который, подвыпив, рассуждая о каком-нибудь влиятельном лице, любил повторять «Шо за голова, шо за розум!» Настоящей фамилии Алексея не знает никто. Он был сыном простого казака и в детстве пас коров. Грамоте и пению его научил дьячок из соседнего села. И вот волею судьбы Алексей оказался при дворе Анны Ивановны. В столице ему переменили фамилию на русский лад, и он стал Разумовским. Елизавета сразу же обратила внимание на малороссийского певчего с трубным голосом архангела, к тому же красавца, каких поискать. Вернее, первой на него обратила внимание приятельница Елизаветы Анастасия Нарышкина. Вот что рассказывал в своих записках французский посол де ла Шетарди: «Женщина… обладающая большими аппетитами (Анастасия), была поражена лицом Разумовского, случайно попавшегося ей на глаза. Оно действительно было прекрасно. Он брюнет с черной, очень густой бородой, а черты его, хотя и несколько крупные, отличаются приятностью, свойственной тонкому лицу. Он очень высокого роста, широкоплеч… Нарышкина обыкновенно не оставляла промежутка времени между возникновением желания и его удовлетворением. Она так искусно повела дело, что Разумовский от нее не ускользнул. Изнеможение, в котором она находилась, возвращаясь к себе, встревожило цесаревну Елизавету и возбудило ее любопытство. Нарышкина не скрывала от нее ничего. Тотчас было принято решение привязать к себе этого… человека». Данный инцидент относится к 1732 году.

Разумовский был назначен камердинером Елизаветы, а когда он потерял голос (это было уже не важно), она присвоила ему чин придворного бандуриста. Прусский посол Марденфельд, посвященный во многие интимные тайны Елизаветы, докладывал своему королю о Разумовском следующее: «Особа, о которой идет речь, соединяет в себе большую красоту, чарующую грацию и чрезвычайно много приятного… Родившись под роковым созвездием… в минуту нежной встречи Марса с Венерой, он ежедневно по нескольку раз приносит жертву на алтарь… Амура».

Прусский посол выражался витиевато, уснащая свою речь образами античной мифологии, что было тогда в моде; тем интересней его доклад. Читаем дальше: «Первым жрецом, отличенным ею (Елизаветой), был подданный Нептуна, простой рослый матрос…» Ага, вот мы и узнали, кто был первым мужчиной у Елизаветы в ее 14 лет – «рослый матрос»! Не какой-нибудь знатный кавалер, а рядовой матрос (по всей видимости, это был матрос Максим Толстой), что было не удивительно при порядках, царивших в семье Петра I. Ведь ее мать была блудницей, а отец перепробовал множество женщин, включая матросских жен. Так что яблоко недалеко от яблони падает.

Идем дальше: «Теперь эта важная должность не занята в продолжение двух лет. До того ее исполняли жрецы, не имевшие большого значения (для Елизаветы): Возжинский (Войчинский), Лялин, Скворцов и др». (От себя добавим – а потом и Петр Шувалов, Роман и Михаил Воронцовы, Сиверс и Мусин-Пушкин.) То есть после Алешки Шубина у нее были еще любовники, которым она значения не придавала – просто с ними «спала», так, для души, для здоровья.

«Наконец нашелся достойный в лице Аполлона с громовым голосом, уроженец Украины, и должность засияла с новым блеском. Не щадя сил, он слишком усердствовал, и с ним стали делаться обмороки, что побудило однажды его покровительницу отправиться в полном дезабилье (то есть полураздетой) к Гиппократу, посвященному в тайны, чтобы просить его оказать помощь больному».

Помните, как принцу Антону тоже в «этом деле» помощь потребовалась? Но тогда Антона добрым советом спас его адъютант Кейзерлинг, а вот Елизавета была вынуждена обратиться к доктору. Представляете сцену – любовник теряет сознание во время полового акта, а его пассия мчится полураздетая к эскулапу? Но кто же этот загадочный «Гиппократ», которого Марденфельд сначала не называет по имени? А это тот самый француз Жано Лесток, личный врач Елизаветы и «особа, приближенная к императору». Позже так и будет, только не «к императору», а к императрице Елизавете.

Дальше нас ждет самое интересное: «Застав лекаря в постели, она уселась на край ее и упрашивала его встать. А он, напротив, стал приглашать ее позабавиться. В своем нетерпении помочь другу сердечному она отвечала с сердцем: “Сам знаешь, что не про тебя печь топится!” – “Ну, – ответил он грубо, – разве не лучше заняться этим со мной, чем со столькими из подонков?” Но разговор этим ограничился, и Лесток повиновался».

Представляете? Наследница российского престола, дочь Петра I полуголая мчится к личному врачу за помощью своему любовнику, а наглый французишка предлагает ей поразвлечься с ним, а всех «галантов» Елизаветы обзывает подонками? Это, в первую очередь, характеризует саму Елизавету, позволившую хаму такие выходки. В итоге: «она не ответила на его притязания, хотя легкость нрава цесаревны подавала лейб-медику основательные к тому надежды. И все же любовь к Разумовскому и желание помочь ему как можно быстрее оказались сильнее плотской чувственности, постоянно обуревающей Елизавету». Вот так – в принципе, могла и с Лестоком переспать, но любовь к Разумовскому оказалась сильнее.

Елизавета действительно заботилась об Алексее Разумовском: выходя в сильный мороз из театра, она заботливо запахивала ему шубу, а на официальных обедах Алексей сидел рядом с цесаревной. Официально он управлял имениями Елизаветы.

Интересно, что в дворцовом перевороте 1741 года Алексей Разумовский никакого участия не принимал. Тогда за спиной Елизаветы, да и до него, никто не стоял. Были, конечно, французы – тот же Шетарди с Лестоком, которые подстрекали ее, пугая, что, мол, Анна Леопольдовна хочет постричь ее в монахини, ссужали деньгами и так далее. Подбивали Елизавету на совершение государственного переворота и ее любовники – тот же Разумовский, Шувалов, Воронцов, но сами за ней не пошли. Испугались, должно быть.

В результате переворот Елизавета совершила в полном одиночестве; за ней не было ни могущественного клана Орловых, ни Потемкина, как при Екатерине II, – никого! У Екатерины I хоть был Меншиков, устремления Анны Ивановны поддерживал верный Бирон, а Елизавету – никто! Обычно государственные перевороты устраивают целые команды профессиональных интриганов. Переворот долго готовят, склоняют на свою строну или подкупают нужных людей, привлекают войска… А переворот Елизаветы был самым плохо подготовленным и неорганизованным переворотом в России, тем не менее он увенчался успехом!

Многочисленные любовники Елизаветы в самый решительный момент как в воду канули. Бравый вояка Алешка Шубин, конечно, помог бы ей, но он находился в ссылке, а больше ей ни на кого рассчитывать не приходилось. Алексей Разумовский, этот трус и ничтожество, так тот вообще остался на охране дворца. И это в тот момент, когда, возможно, шла речь о жизни Елизаветы! Если бы затея не удалась, то за это ей полагалась плаха или же вечная ссылка в Сибирь с вырезанием языка, вырыванием ноздрей, битьем кнутом и прочим. Разумовскому нужно было находиться рядом с любящей его женщиной, охранять ее со шпагой в руках, в прямом смысле прикрывать ей спину, а он остался сторожить «барахло»! И если кто меня спросит – любил ли Разумовский Елизавету, я отвечу – нет. Настоящие мужчины так себя не ведут. Полагаю, что Алексей Разумовский был обыкновенным альфонсом – позволял любить себя, вкусно ел, сладко пил, носил одежды и драгоценности, которыми одаривала его любовница, жил во дворце. Когда он приехал в Петербург, у него не было ни гроша, да и своей службой России он ничего заработал, так как вообще не служил. Паразит, одним словом.