Читать книгу - ""Иду на вы!" Подвиги Святослава - Лев Прозоров"

И по-иному перехватывал рукоять тяжелого кетменя угрюмый дехканин. И молча шел седлать коня благородный багадур.

Хорезм поднялся. Весь. Пощады не было – мстители шли мимо пересохших арыков на мертвых полях, мимо гниющих туш недоделенного скота и гниющих рядом оскверненных тел женщин, мимо чинар, увешанных трупами «врагов истины Маздака» и их родни, невзирая на пол и возраст. Пощады не было – и первыми это поняли те, кто наживался в погибающих городах. С востока надвигались остервенелые хорезмийцы, с севера лежало Аральское море, а с юга уже катилась прилетевшим из аравийских пустынь самумом конница халифата. Оставался запад, благо там, на Нижней Волге и Северном Кавказе, у рахдонитов были старые связи – кочевники за бесценок продавали им добычу и рабов. Над погибающими шайками еще мотались кровавые тряпки Маздака, когда последний караван, тяжело нагруженный сундуками с их добычей, пересек западную границу Хорезма. Отребье Хурзада сделало свое дело и больше не интересовало тех, кто был их истинными хозяевами.

На новой родине хорезмийские рахдониты и не вспомнили об уравнительных идеях Маздака. Побрякушка для дураков – и если кто-то из них побежал за ней и сейчас кормил воронье в дымящемся Хорезме, так тем лучше для племени. Племени? Корпорация ростовщиков и работорговцев, раскинувшая метастазы от иранских нагорий до Альбиона, не была ни племенем – хотя в нее входили только евреи, – ни религией – хотя основывалась она на законах Талмуда. Скорее она была исполинской мафиозной «семьей». В случае необходимости она жертвовала и «соплеменниками», и «единоверцами». Ее земной святыней были Выгода и Власть. В Хазарии еще не было толп полуголодного рванья и заевшихся богачей. Идеи Маздака здесь не вели к Власти, не давали Выгоды. Здесь ценились отвага и знатный род. Что ж, нашлись и удальцы, отличившиеся в боях с арабами, и красавицы-жены для племенных князей. По законам Талмуда сын еврейки считался евреем, от кого бы ни был зачат. И росли маленькие княжичи, которых все вокруг считали хазарами, а матери воспитывали, как сынов Израиля.

Вскоре очередной военный вождь хазар, Булан, принял иудаизм и женился на Серах, дочери рахдонитского старейшины. Так же поступил его сын, Рас-Тархан. Внук уже носил иудейское имя Обадия. Спустя века каган-бек Иосиф, потомок Обадии, напишет испанскому единоверцу Хасдаю ибн Шафруту, придворному Кордовского эмира: «Обадия обновил царство и укрепил веру согласно закону и правилу. Он выстроил дома собраний (синагоги) и дома учения (хедеры) и собрал мудрецов израильских».

Византийские и армянские летописцы и, в особенности, сама земля сохранили свидетельства, позволяющие, скажем так, существенно дополнить эту мирную картину.

Теперь не в Хорезме, но в самом каганате полыхала гражданская война. Старая языческая знать не смирились с превращением иудаизма в государственную религию. И дело тут не в каком-то особом «антисемитизме» знатных хазар. Скорее уж дело в ненависти рахдонитов-иудеев к язычеству, ненависти, основанной на запретах Ветхого Завета, его непримиримых требованиях не поклоняться «идолам», сокрушать «кумиры», ниспровергать «столбы», вырубать священные рощи и опрокидывать жертвенники. «Волхвов» и «ворожей» должно было изгонять, побивать камнями, разрубать на куски. Рахдониты не стремились обратить в свою веру весь хазарский народ, но наверняка требовали исполнения этих заветов от своих хазарских внуков. И вряд ли жрецы и не породнившиеся с рахдонитами хазары пришли в восторг, увидев, что те, кого они считали братьями, стали избегать обрядов хазарских богов, уничтожать изваяния предков.

Война была беспощадной, потери несли и те, и другие. Обадия потерял и сына Езекию, и внука Манассию, так что престол перешел после войны к его брату, Ханукке. Но противники Обадии были обречены. Новые хозяева страны плотной стеной стояли вокруг престола уже принявшего иудаизм кагана – и их враги становились в глазах большинства хазар врагами кагана и каган-бека, изменниками и мятежниками. У них за спиной не было опыта гражданской войны. Язычники, чтившие род, они видели в новой знати хоть и неполноценных, но соплеменников. Откуда им было знать, что принесенный чужаками закон не позволял «соплеменникам» видеть в них хотя бы людей? Они пытались договориться, приносили клятвы. Откуда им было знать, что новая вера прямо вменяет в обязанность обмануть язычника, а раз в год, в веселый праздник Иом-Кипур, освобождает от любых обещаний и клятв? Они не имели представления об изощреннейшем искусстве интриги, виртуозное владение которым позволит потомкам их врагов натравливать друг на друга племена данников каганата.

Но все это было не важно.

Гораздо важнее – и гораздо страшнее – был новый, незнакомый степнякам метод ведения войны.

До сих пор пределом жестокости в степной войне было вырезать всех мужчин в племени, что не переросли высокой оси огромных, почти двухметровых колес кочевых кибиток. Такие свирепые расправы врезались в память степняков, о них пели у ночного костра, в промежутках между рассказами об одноглазых людоедах и кровожадных мертвецах… но даже в этом случае оставляли в живых малышей и женщин, пополнявших гаремы победителей.

И ни у каких костров в самые темные ночи не пели такого:

«И сказал им Моисей: для чего вы оставили в живых всех женщин? Итак, убейте всех детей мужеского пола и всех женщин…» (Чис 31, 15 – 17), «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души» (Втор 20, 16), «И взяли город. И… все, что в городе, и мужей, и жен, и молодых, и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечом» (Нав 6, 19 – 20), «опустошал Давид ту страну, и не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины» (1 Цар 27, 9).

Можно длить и длить цитаты, но зачем? Кому в радость дикое смакование кровавейших сцен насилия и резни? Чьи души ублажит сладострастный рефрен: «не осталось в живых ни одной души, никого не оставил, кто бы уцелел и избежал, все дышащее предал мечу»?

Если найдется таковой, пусть перечитает то, что мы уже цитировали, – про Землю обетованную, про кроткого царя Давида.

На несчастной хазарской земле вновь облачались в истекающую кровью плоть чудовищные предания Ветхого Завета. О, новая власть Хазарии помнила, хорошо помнила и не повторяла ошибок прадедов. Из восставших городов, захваченных войсками Обадии, беженцев не было. Спустя тысячу с лишним лет археологи раскопали их руины – так называемые Семикаракорское и Правобережное Цимлянское городища. И груды костей.

Чего ожидали семьи защитников, когда победители сквозь проломы в стенах ринулись внутрь? Плена, грабежа, унижений? Оплакивали близких, собирались искать их среди тел у стен и мечтали найти лишь раненными?..

Они не знали, что им не придется никого искать…

«Так что истребили всех их, не оставили не одной души».

Кости, кости, кости… Не только у стен. Не только на улицах. В каждом дворе. В каждом доме. Кости детей. Кости женщин. Кости стариков.

«И истребишь все народы, которые Господь, Бог твой, дает тебе; да не пощадит их глаз твой» (Втор 7, 16). Вот «закон и правило», согласно которым Обадия «обновил царство и укрепил веру». И «мудрецы израильские» в «домах собраний» с удовольствием повторяли древние строки книги пророка Наума: «Несется конница, сверкает меч, и блестят копья, и убитых множество, и груды трупов; нет конца трупам, спотыкаются о трупы их… даже младенцы их разбиты на перекрестках всех улиц» (3, 3 – 16), и завершали победоносным: «Празднуй, Иудея, праздники твои… ибо не будет более проходить по тебе нечестивый: он совсем уничтожен!» (1, 15).