Читать книгу - "Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917-1920 гг) - Илья Ратьковский"

Согласно более ранним данным советской периодической печати, количество жертв было больше. По этим данным, после поражения рабочих было расстреляно свыше 200 человек, а на город наложена контрибуция в размере 607 тыс. 543 руб.^[536]

25 июля 1918 г. войсками чехословацкого корпуса захвачен Екатеринбург. В городе фиксируется ряд самосудных расстрелов. Жители выдают на расправу чехам и казакам красноармейцев, а те их расстреливают^[537]. Общее представление о терроре в городе дает информация Центрального областного бюро профсоюзов Урала в августе 1918 г.: «Вот уже второй месяц идет со дня занятия Екатеринбурга и части Урала войсками Временного сибирского правительства и войсками чехословаков, и второй месяц граждане не могут избавиться от кошмара беспричинных арестов, самосудов и расстрела без суда и следствия. Город Екатеринбург превращен в одну сплошную тюрьму, заполнены почти все здания в большинстве невинно арестованными. Аресты, обыски и безответственная и бесконтрольная расправа с мирным населением Екатеринбурга и заводов Урала производятся как в Екатеринбурге, так и по заводам различными учреждениями и лицами, неизвестно какими выборными организациями уполномоченными. Арестовывают все кому не лень…»^[538].

Позднее при подготовке открытого политического процесса над колчаковскими министрами в мае 1920 г. данные о репрессиях в регионе за период нахождения в нем белых войск были обобщены органами местной ЧК. На запрос суда ЧК сообщала что по «приблизительным сведениям, далеко неточно, {в} Екатеринбургской губернии колчаковскими властями расстреляно минимум двадцать пять тысяч {человек}. Особым репрессиям подвергались уезды Екатеринбургский {и} Верхотурский. Одни Кизеловские копи – расстреляно, заживо погребено около 8 тысяч, Тагильский {и} Надеждинский районы – расстреляны около десяти тысяч. Екатеринбургский и другие уезды – не менее восьми тысяч {человек}. Перепорото около 10 % двухмиллионного населения. Пороли мужчин, женщин, детей. Разорены – вся беднота, все сочувствующие советской власти»^[539].

Безусловно, цифры, приведенные в данном документе, нуждаются в проверке. В первую очередь это связано с их обобщающим характером, часто не конкретизирующим обстоятельства этих казней. Так, предметом дискуссий могут быть расправы в Кизиловских копях. Имеющиеся сейчас данные, не опровергая самого массового уничтожения в них людей, существенно корректируют приведенные цифры погибших. Так, председатель екатеринбургской ГЧК А. Г. Тунгусков спустя год после процесса упоминал уже две тысячи человек, погибших в Кизиловских копях. Однако и эти в четыре раза меньшие цифры сейчас подвергаются сомнению, так как в ряде источников фиксируется только один эпизод, фигурантами которого были от 54 до 100 человек^[540].

25 июля 1918 г. дивизия М. Г. Дроздовского захватила станицу Кореновскую. Бои за станицу шли с переменным успехом две недели. Белые войска потеряли большое количество офицеров и солдат, что привело к ожесточению белого командования. «Бывший офицер штаба генерала Дроздовского рассказывал, что однажды в бою под Кореновской к наблюдательному пункту, где находился генерал Дроздовский, привели взятых в плен 200 большевиков и спрашивали, куда их отправить. Были ли это большевики или мобилизованные, как они заявляли, вчера большевиками крестьяне, проверено не было, но генерал Дроздовский, не отрываясь от бинокля, коротко бросил: «В расход!» – и тогда их принял под свое покровительство начальник конвоя генерала Дроздовского. Тут же у подножья холма началась расправа над пленными. Начальник конвоя приказал им выстроиться в одну шеренгу и скомандовал: «Ложись!» Затем долго ровнял их, чтобы головы всех расстреливаемых были на одной линии, и по очереди выстрелом в затылок из винтовки убивал лежащего. На соседа, еще живого, брызгали кровь и мозги, но начальник конвоя штыком заставлял его подползать к убитому, выравнивал его голову, убивал и переходил к следующему. Забава эта продолжалась два часа. Расстрелянные лежали ровно, как на последнем параде»^[541].

В июле 1918 г. белогвардейцами схвачен в селе Репьевка и самосудно казнен С. А. Кичигин, член оренбургского Совета, руководитель созданного вскоре после падения Оренбурга подполья^[542].

В июле 1918 г. при подавлении крестьянского восстания в трех волостях Бугурусланского уезда Самарской губернии было расстреляно более 500 человек^[543]. Даже иркутский комитет партии социалистов-революционеров указывал в своих прокламациях на непростительную жестокость, проявляемую чехословацкими войсками к местному русскому населению, на их участие в грабежах и насилиях разного рода^[544].

Июль 1918 г. После отказа от мобилизации жителей села Шемонаиха (Змеиногорский уезд, Усть-Каменногорск) в указанный населенный пункт был отправлен отряд юнкеров. Из показаний крестьянки села Шемонаиха Сыромятовой на судебном процессе над атаманом Б. В. Анненковым: «Начальство потребовало выдать главных большевиков. Никто их не выдал. Тогда они половили мужиков и повели их. Увели моего мужа и сына. Как начали их «сашками» рубить – у нас со страху даже вши подохли»^[545].

Конец июля 1918 г. После ухода красного отряда Каширина-Блюхера из деревни Мраково, где он находился двое суток, начались расправы над заподозренными в причастности к советской власти. Были пойманы и позднее на Странькиной горе расстреляны председатель Мраковского сельсовета М. П. Таранов и его старший сын Павел, Е. И. Слухай. Через несколько дней казакам удалось схватить еще ряд работников Совета с. Юмагузино – Е. Бочкарева, Н. Дроздова, П. И. Парамонова из деревни Леоновки, которых расстреляли на том же месте, захоронив их в ту же могилу. В те же дни между деревнями Тляумбетово и Черниговской казаки расстреляли еще шестерых человек, в том числе работников Тляумбетовского волисполкома Мухаметова, Губайдуллина и Рахматуллина^[546].