Читать книгу - "Тайна брига "Меркурий" - Владимир Шигин"

В начале 30-х годов в Николаеве решили, что теперь могут творить, что хотят. Терпение и сдержанность Николая I там расценивали как слабость, а кто считается со слабыми! Потеряв остатки бдительности, Грейг и его окружение стали совершать одну ошибку за другой и каждая из этих ошибок все ближе и ближе подводила их к краху.

В августе 1830 года Николай I учреждает комитет об улучшении Черноморского флота Председателем комитета был определен Грейг, но зато среди других членов комитета не было ни одного черноморца. В комитет вошли: вице-адмирал Крузенштерн, контр-адмирал Лазарев, генерал-интендант контр-адмирал Авинов, инспектор корпуса корабельных инженеров генерал-лейтенант Брюн-Сен-Котерин и начальник Адмиралтейских ижорских заводов генерал-лейтенант Вильсон. Было очевидно, что, несмотря на номинальное начальство Грейга, фактическая власть в комитете принадлежит балтийцам Крузенштерну и Лазареву. Николай I уже начал операцию по изгнанию Грейга с флота, однако пока делал это исподволь, соблюдая внешнее уважение к главному командиру Черноморского флота.

Когда Грейг обратился в правительство о выделении денег на строительство четырех кораблей и четырех фрегатов с подряда. Николай велел выделить 7 миллионов рублей. В торгах приняли участие купец 1-й гильдии М. Серебряный и действительный статский советник А.А. Перовский и другие. Получив их прошение, Николай обратил внимание, что почти все купцы — евреи. Николай велел заключить договор с Перовским, который просил меньше всех. Но тут встрял Грейг, доказывая, что необходимо заключать договоры с евреями. Николай уступил и велел все же распределить заказы в равных долях между Серебряным и Перовским. После этого сразу началось выдавливание Перовского из проекта, и там вскоре остался один Серебряный. При этом все решалось в обход счетной и исполнительной экспедиций Черноморского флота. Современный защитник Грейга Крючков, не понимая, что выдает сам себя, пишет «Грейг умышленно не пустил контракты обычным путем, зная, сколь прижимисто будут считать рубли и копейки в этих экспедициях, занижая до предела стоимость постройки, в результате чего накануне грядущей войны флот не получит пополнения. Поэтому адмирал поручил выполнить расчеты стоимости постройки по вольным ценам начальнику кораблестроения инженер-генерал-майору Суровцову…» Логика здесь железная — тот, кто бережет казенную копейку и не допускает воровства — тот плох, а тот, кто раздает те же казенные миллионы налево-направо своим подельникам, тот молодец!

Помимо этого, строительством домов в Николаеве занимался некий личный друг мадам Грейг Мордух Бланк Постоянно огромные суммы уходили в Англию, якобы на морские инструменты. Да, инструменты действительно закупались, но, по расчетам Яцына, значительно меньше, чем выделялось для этого денег.

Так, помимо двух обсерваторий Грейг начал строительство третьей за 200 тысяч рублей. Конечно, астрономическая обсерватория это хорошо, но для Николаева три обсерватории — это, согласитесь, многовато. Лия заказала и новую новомодную оранжерею. «А между тем, — писал Яцын, — не достраиваются казармы, гошпиталь и другие необходимо нужные флоту сооружения». Деньги же транжирились Грегом и его женой ради собственной прихоти.

С делом Яцына разбирался генерал Сабанеев, старше Грейга по чину, но его личный друг. Генерал от инфантерии Иван Васильевич Сабанеев личность примечательная. Старый ветеран был участником почти всех войн, начиная с Итальянского и Альпийского походов Суворова. Один из современников запомнил Сабанеева таким: «Ловкий, умный, пламенный в ощущениях»… Среди друзей имел кличку Лимон за свой въедливый и желчный характер. Был любителем выпить, частенько бывал крут и мог приложиться кулаком. С Грейгом Сабанеев находился в приятельских отношениях, жены же их вообще дрркили. Причина для дружбы Лии Сталинской и Пульхерии Шиповскои была весьма существенная.

Биограф генерала пишет. «Сабанеев женится, “отбив” будущую супругу у “лекаря корпусного гошпиталя” Шиповского и переведя ее мужа в другой корпус Трудно судить генерала: в его поступке есть и деспотизм, и страсть, и беззаконие, и своеобразная демократическая смелость. Судя по всему, брак был очень счастливым… Генерал во всем этом деле рисковал, кажется, не меньше, чем под Муттеном или Фридландом: если бы лекарь пожаловался по всей форме, то Сабанеева затаскали бы по судам, потребовали церковного покаяния. Впрочем, не меньшую храбрость проявила и сама госпожа Шиповская, на глазах у всех перейдя к Сабанееву с детьми. При этом генерал по всем правилам чести требовал полного уважения к невенчанной супруге, в чем обгонял свой век».