Читать книгу - "X-AVIA - Анна Олеговна Ефименко"

«Монсьер Бортпроводникъ!», и мой новый коллега так наивно вырулит диалог: «Давай просто «сэр Бортпроводник», м?» И никто слыхом ни слыхивал ни о каких амурных перипетиях. Действительно, что это за Монсьер Бортпроводникъ такой?

Монсьера уже и в самом деле нигде не видно. За пару дней до финала я, детектив-инкогнито, очнувшийся от амнезии, копаюсь во врачебных таблицах, пытаясь отыскать свое полное имя. Она ведь говорила, что училась в Праге, верно? Я ищу, бегаю по списку вверх-вниз, и, наконец, нахожу. Шестьсот сорок пятым номером в таблице бортпроводников шестьсот шестьдесят шестого отделения авиакомпании «Schmerz und Angst» я нахожу саму себя. Там так и написано: «Kleo Nuselska, stevardka»41.

Так вот какая у меня, оказывается, фамилия! Повинуясь неугомонному любопытству, я пытаюсь найти в этом же списке Монсьера И., но его нет. Е.И. здесь попросту не существует. Тогда я смотрю в графу, где все оставляют «сигнатюры», и старательно высматриваю знакомую роспись. О чудо! – и ее тоже нахожу. В круге росчеркнутая «И…» стоит напротив следующих данных: «Dantes Nuselsky, stevard»42.

41 Чешск. «Клео Нусельска, стюардесса».

42 Чешск. «Дантес Нусельский, стюард».

* * *

Брат и сестра? Муж и жена? Кем мы, получается, приходимся друг другу? Почему у нас одинаковые фамилии? Почему документы написаны на чешском, хотя мы живем в Большом Городе Моцарта, в городе, где заглавная буква «З» означает соль – при чем здесь эти пражские стеварды и стевардки?

И тут случается страшное. Но предсказуемое. Вскипевшая в горле кровь рвется вон, наружу, и с углов губ стекает прямо на списки фамилий. Стыд и смерть. Правой ладонью закрывая рот, левой я рыщу по непривычно высоким карманам форменного пиджака, в надежде достать носовой платок. И долго-долго кашляю. Со всеми сопутствующими декорациями: захлебываясь, трясясь, согнувшись напополам, я кашляю, и не могу остановиться.

Врач вопросительно смотрит на меня:

– И что прикажете с вами после этого делать?

– Я не знаю, – наконец, мне удается отдышаться, – вернее, я знаю, что мне нельзя летать. Но я это от всех скрывала…

– Туберкулез?!

– Называйте это чахоткой, пожалуйста! – я пытаюсь улыбнуться. – Так романтичнее звучит.

– У вас туберкулез, Клео! – негодует врач. – Какие вообще полеты? Вам необходимо срочное лечение!

– Да… – смотрю я в пол. – Я обещаю, что займусь этим. Непременно…

Я выхожу из кабинета предполетного медосмотра, и никуда больше не лечу.

А совсем скоро уже никто никуда не летит, так как приехавшая ко мне Мира убивает Хельгу Шмерц и Герберта Ангста, и концентрационной каменоломне приходит долгожданный конец.

Приложение 3.

ПИСЬМА ДАНТЕСА К КРИСТАБЕЛЬ, ОТПРАВЛЕННЫЕ ПОСТФАКТУМ.

15 ноября, 18:15

Ты меня как на веревке водишь, а я справиться с собой не могу. Домой надо было утром валить. Только хреново всем сделали. Дома тоже хреново.

17 ноября, 17:16

Так чай тоже заколдованный. Ты, если заколдовываешь, то все вокруг и сразу.

26 ноября, 15:13

Вот и не ломайся. Держи других, раз ты такая добрая и мирная, как говоришь. О какой власти над тобой? Ее никогда и не было. Не выдумывай.

27 ноября, 15:16

Ты никогда и не поймешь, что я тебя всегда хочу.

3 декабря, 13:38

Ну и фантазия у тебя. Я как проснулся – офигел, читая. У меня на телефоне денег не было просто. А ты напридумывала.

14 декабря, 12:42 Ты где потерялась?

14 декабря, 15:18

Ясно. Ты когда вернешься? Я из Алматы 16-го вернусь. Пересечемся.

21 декабря, 22:51

Да, только не надо тебя распинать – поживи еще.

22 декабря, 18:13

Да, черт, денег на счету нет! Последние на это сообщение трачу. Не заводись.

25 декабря, 0:06

И тебя с рождеством! Ты правда у Кафедрального Собора?

27 декабря, 19:18

Вена – это хорошо. Ты есть в наряде на Бали с 29-го по 2-е. Полетишь?

27 декабря, 20:45

Да, в отеле вторые сутки сижу. Ладно хоть кормят, но постель не меняют.

27 декабря, 23:08

Номер 645, милости прошу. А в три куда поедешь?

4 января, 14:13

Привет. Как глазки? Надеюсь, не ослепла! Так уверенно шла. Хочется тебе в них посмотреть. Кстати, спасибо, что Алоизе написала – удачно получилось.

Глава 30.

Uberall43

«Истинное Я можно узнать только по его действию. Оно не имеет протяженности, и именно поэтому оно – везде. Поймите меня правильно: uberall. Оно надо всем – и в то же время везде.»

(Г.Майринк, «Вальпургиева ночь»)

43 Нем. Uberall - «везде», «повсюду»; Uber all - букв. «надо всем».

Зимой мы все католики. В подарочном стеклянном рождественском шаре, который, стоит хорошенько его встряхнуть в ладонях, обрушит блестки, имитацию снегопада, на наши вострошпильчатые башенки, где мы обитаем. Мы слушаем органную музыку, обитые червонным бархатом и подернутые морозным румянцем щеки. Алеет гроздьями рябина во дворе.

Мира едет и едет на моем пикапе в Черные Сады. Выезжает из Большого Города, туда, на просторы, подернутые уходящей на запад дымкой остывшие поля, высокие столбы с электропроводами, стройные двойники Шпиля и Горы, стройные швейцары вдоль шоссе, по которому Мира едет в Черные Сады. Я не могу понять, что ей там нужно, ведь дом давно сдан обратно фрау Нахтигаль, там никто больше не живет, что Мира там хочет найти? Кроме моих стоптанных осенних башмаков разве что. Мира берет мои ключи от Садов и ключи от пикапа. Она даже отказывается от того, чтобы я, как в старые добрые времена, подвезла ее до пункта назначения. Миру больше не узнать. Серега погиб, ее единственный отпрыск, работавший в первой книге барменом во Владивостокской гостинице с видом на Амурский залив. Хельгу Шмерц и Герберта Ангст вчера прикончил неизвестный киллер, которому удалось скрыться с места преступления, ха-ха. Вы никогда не видели, как Мира маскируется. Об этом уже много страниц переписано было. В белом платье в цветочек, с медными кудрями, низкого роста и крепко сложенная, она в последнюю очередь походит на убийцу. Убийца, беспощадный и хладнокровный – в менталитете Миры эти качества успешно трансформируются в опеку над близкими и идею восстановления мировой справедливости. И об этом тоже уже было говорено в «125 RUS» (Андрей всюду меня обскакал).

Мира оставляет меня в холле в одиночестве лежать на полу и сочинять вторую рукопись, которая не хуже первой разлезается по частям и прячется по темным углам нашего с Б. огромного дома, а сама Мира непонятно с какой целью