Читать книгу - "Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации - Бен Уилсон"

Воды рек Траве и Вакениц отражали полную луну ясной морозной ночью 28–29 марта 1942 года. Серебристая рябь помогла штурманам 234 бомбардировщиков Королевских ВВС без труда найти цель. В ту ночь средневековое ядро порта Любек приняло на себя 25 тысяч зажигательных бомб.

Любек стал первым городом, который ощутил вкус массовых бомбардировок со стороны Великобритании; преднамеренно выбранная легкая мишень, не имевшая особого стратегического значения. Нацисты ответили так называемым Бэдекер-блитцем, воздушными атаками на города, которые представляли историческую, но не военную ценность. В их числе помимо иных оказались Эксетер, Бат, Йорк, Кентербери, Норвич, Ипсвич и Колчестер. В мае 1942 года Кёльн стал первым городом, который атаковала тысяча бомбардировщиков. Средневековое городское наследие Европы оказалось в пламени^[178].

Очень маловероятно, что Гитлер уронил хотя бы слезинку утром 29 марта. Наверняка он вспомнил 1932 год, выборы, когда сенат Любека запретил выступать нацистским ораторам, – единственный город во всей Германии, где произошло нечто подобное. Вынужденный произносить речь в пригороде, в деревеньке Бад-Швартау, Гитлер с тех пор именовал Любек «тот маленький город рядом с Бад-Швартау».

Подобного унижения он не мог ни забыть, ни тем более простить, и придя к власти, немедленно лишил «маленький город рядом с Бад-Швартау» независимого статуса, который сохранялся, несмотря на войны, завоевания и восстания, целых 711 лет, заодно приказав казнить городских лидеров.

Центр Любека восстановили после войны, сейчас это один из красивейших городов Северной Европы, сплетение узких средневековых улочек с величественными образцами готической архитектуры. Туристы посещают знаменитые винные магазины, рестораны с морепродуктами и кондитерские. Последние специализируются на марципане, и город претендует на то, что это лакомство изобрели именно тут.

Вино, селедка и марципан: как бы невероятно это ни выглядело, но эти вещи позволяют объяснить не только то, почему Любек ухитрился стать одним из богатейших метрополисов Европы, но и почему Европа из долгого застоя перешла к урбанистическому взрыву XII века.

* * *

Любек предлагает идеальный образец «свободного города»: небольшой, эффективной, процветающей и военизированной самоуправляемой общности, той самой, что заложила фундамент для того, чтобы Европа поднялась до глобального доминирования. Подобно многим другим европейским городам, родился и закалился он на наковальне войны.

Исходно поселение на месте Любека именовалось «Любице», что значит «любимая». Укрепленный городок западных славян, он располагался на самой границе, где шли постоянные войны язычников и христиан. Сам Любек начал жизнь в четырех километрах от Любице в 1143 году, основал его Адольф II Голштейн на защищенном рекой острове, и все это в рамках кампании по вытеснению славян, по замещению их немецкими и датскими колонистами. Славянские земли были богатыми и лежали на важных торговых маршрутах, которые использовали еще в эпоху викингов. Там имелись большие возможности для стремительно растущего населения германских королевств, для фламандцев, фризов и голландцев, которым не хватало пахотной земли. Через четыре года после основания Любека кампания на этой территории стала формальным крестовым походом, и только что родившийся городок оказался в самом центре событий. Папа Евгений III издал буллу, в которой отпустил крестоносцам грехи, а заодно предписал им сражаться без жалости, чтобы покорить язычников и заставить их креститься.

Любек тогда состоял в основном из замка, чьи укрепления были деревянными и земляными; «город», вероятнее всего скопление хижин, сгорел дотла в 1157-м. Подъем к величию начался, когда через два года Генрих Лев, герцог Саксонии и Баварии, перестроил поселение и даровал ему Iura civitas honestissima, то есть «наиболее почетную грамоту городских прав». Будучи главной силой в крестовых походах против славян, Генрих Лев был энергичным строителем, он основал и развивал не только Любек, но и Мюнхен, Аугсбург и Брауншвейг. Говорили, что во всех его многочисленных крестовых походах «никогда не упоминалось христианство, зато всегда упоминались деньги». Свежие города давали ему – и другим князьям – то, чего они так жаждали: быстрый возврат вложений^[179].

Священная война и возведение городов шагали в ту эпоху рука об руку. Основанные на границе поселения из мигрантов были опорой для дальнейших завоеваний, обращения неверных и колонизации. Поэтому Генрих Лев не колебался, предоставляя пионерам, заселявшим Любек, широкие права автономии. Упомянутая выше Iura civitas honestissima давала возможность устанавливать собственные законы и управляться самостоятельно. Генрих отправлял посланцев в Данию, Швецию, Норвегию, Россию и на Готланд, предлагая торговцам свободный доступ в Любек без взимания каких-то податей. Он учредил монетный двор и рынок. Но самое важное, что торговцам из Любека было дано важное право торговать на Балтике. «С этого времени, – заметил германский хронист, – началась все более заметная активность в городе, и число его жителей значительно выросло»^[180].

В первые годы жизни, будучи пограничным городом, Любек преуспевал, обслуживая крестовые походы. Он обеспечивал проходящие мимо отряды провиантом, оружием и транспортом. Он был своеобразным трамплином, откуда для многих вояк, мигрантов и купцов начинался Drang nach Osten – «Натиск на восток». Десятилетия и века непрерывного кровопролития и этнических чисток, которые вели рыцари Тевтонского и Ливонского орденов против славян и балтов, привели к тому, что возникла цепочка сильных немецких городов; они тянулись от современной Германии через Польшу, Литву, Латвию и Эстонию.

Существовала интимная связь между священной войной и урбанистическим взлетом в Европе, который начался в XII веке и приобрел значительный масштаб в веке следующем. Во второй половине XIII столетия около 300 новых городов возникало в Европе каждое десятилетие. Жаждой освоения новых земель, неукротимой энергией в строительстве и быстрыми темпами продвижения тогдашние колонизаторы новых территорий напоминали пионеров, двигавших границу США на запад в XIX веке^[181].