Читать книгу - "Барбаросса - Валентин Пикуль"

Муссолини растолкал свою солидную жену:

– О, Рахель! Я по ночам не беспокою даже лакеев, а этот пижон с челкой срывает меня с постели… Так в чем дело?

Чиано зачитал обращение фюрера, который в эту ночь принял «самое важное решение в своей жизни» – напал на СССР.

– Рахель, ты слышала? Наша ярмарка прогорела… Это настоящий идиотизм, – продолжал он в сторону зятя. – Что он там импровизирует, не согласовав прежде со мною? Ведь при свидании в Зальцбурге фюрер обещал всю свою авиацию для Африки, а оставил меня с пройдохой Роммелем…

Галеаццо Чиано задумчиво сказал:

– Военные расчеты Берлина всегда оказывались более реальны, нежели прогнозы политического порядка.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что при гибели корабля матросов часто засасывает гибельная воронка, и опытные моряки, зная об этом, заранее отплывают как можно дальше… Даже если немецкие генералы спланировали войну идеально, Гитлер допустил роковую ошибку в политических расчетах. Италия не нуждается в преодолении снежных сугробов России, наше будущее простерто от Гибралтара до Аддис-Абебы…

Кажется, сказано достаточно ясно: зять предупреждал дуче быть скромнее и с Россией лучше не связываться.

Муссолинн между тем развивал свои вожделения:

– Если мы сегодня же не вступим в войну с Россией и не станем главным партнером Гитлера, то он, разбив Сталина, сделает из Италии германский протекторат, в лучшем случае оставив меня на посту римского гауляйтера. А ты, Галеаццо, будешь торговать апельсинами в казино для немецких офицеров.

(Чиано доверил свои опасения дневнику: «А если Красная Армия окажет сопротивление более стойкое, чем армии буржуазных государств? Какова будет тогда реакция в широких пролетарских массах всего мира?»)

Чиано сказал:

– Сегодня воскресенье. Все русское посольство с вечера выбралось из Рима, чтобы загорать на пляжах. А на каком пляже купается их посол Горелкин?

– Ищи его в Риччони! Найди и сразу дай ему по лбу, чтобы он содрогнулся от ужаса перед моими берсальерами…

Он еще раз поглядел письмо Гитлера: «Решающую роль вы, дуче, сможете сыграть (в войне с Россией), увеличивая ваши силы в Северной Африке». Это возмутило дуче:

– Меня он загоняет в пустыню ковыряться в песочке, а сам будет таскать из России эшелоны всякого добра. Нет уж, – решил Муссолини, – мои ребята не поплетутся в обозах за вермахтом. С тех пор как англичане выперли нас из Аддис-Абебы, путь к восстановлению великой итальянской империи станет пролегать через степи России! Доверимся звериному инстинкту – он меня еще никогда не подводил, и я уже начинаю чувствовать, что в России мне суждено оставить след своей львиной лапы…

Бенито Муссолини тут же позвонил на квартиру маршала Уго Кавальеро, который был начальником генерального штаба и который еще почивал сном невинного младенца:

– Проснись, Уго! Какие дивизии годны для России? Если ты еще дремлешь, так запиши их названия: «Пассубио», «Торино» и «Принц Амадео герцог д’Аоста». Их могучее объединение составит «Итальянский экспедиционный корпус в России».

– Понял, – зевнул Кавальеро. – КСИР.

– КСИР, – согласился дуче и стал натягивать брюки…

До этого все монологи были произнесены в трусах.

– Рахель, – сказал дуче, застегивая ширинку. – Придется нам с тобою ввести карточки на продукты. Ты представляешь, какой дикий вой устроят мои бумажные итальянцы.

Почему-то он любил итальянцев называть «бумажными».

– Ах, Бенито! Ты погубишь себя и всех нас…

В ответ Муссолини бодро пощелкал подтяжками:

– Ничего! У меня на всех хватит касторки.

Дуче велел срочно разбудить и доставить генерала Мессе.

– Джованни! – сказал он ему. – Кажется, тебе предстоит веселая прогулка в Россию. Но сразу предупреждаю, как друга: можешь просить у меня сколько угодно орденов и медалей, но ты не получишь от меня ни пушек, ни танков… они все нужны в Ливии!

Муссолини пожелал видеть атташе Германии и принял Риктелена в своем гигантском кабинете «Палаццо Венеция», где был только один стул – для дуче, а остальные пусть постоят.

– «Стальной пакт» между мной и фюрером, который я желал бы назвать «Пактом крови», – объявил дуче, – призывает меня пролить кровь своих берсальеров на полях России, ибо уголь Донбасса своим горением превышает качества угля вашего Рура…

– Не спорю, – согласился генерал Риктелен, имея в виду сравнение угля разных сортов.

Сразу началась грубая и бестолковая агитация по заманиванию в КСИР добровольцев. Нищих и голодных итальянцев соблазняли богатством, которое они обретут в России.

– Русские хуже эфиопов, – внушали им. – За красивую зубочистку они готовы отдать целую корову. Они пожертвуют семейной периной за плевую фотографию нашего великого дуче. Можно получить овцу за почтовую открытку с видом Виллы Савойя, в которой проживает наш скромнейший король.

Солдат, не желавших воевать с Россией, накачивали касторкой, а потом, изможденных обильным поносом, ссылали на голые острова близ побережья. Охотно шли в поход только чернорубашечники, убежденные фашисты, до пупа обвешанные значками всяких спортивных, филателистических, лесоводческих и охотничьих обществ.

– Наш дуче всегда прав! – кричали они.

Вскоре был устроен парад войск, отправляемых в Восточный поход. Конечно, дуче не удержался от речеговорения:

– Мы переломаем большевикам все кости с беспощадностью кровожадных хирургов, – заявил он. – Я дал вам могучую фашистскую технику! – При этом ленивые мулы, которым и не снилась Россия, энергично задвигали ушами, отгоняя назойливых мух. – Наша партия ничего для вас не пожалела. Каждая подошва ваших ботинок держится на семидесяти двух гвоздях. Если не верите, сосчитайте сами… только не сейчас, не на параде! Фашизм, – упоенно продолжал дуче, – это вам не какая-нибудь чесоточная крапивница, от которой не знаешь куда деваться, а потом зуд проходит сам по себе. Фашизм останется вечен, как и эти древние камни Рима… Вива, эй-ялла!

– Вива, вива! – гремело на площади. – Слава нашей великой фашистской партии, а дуче – всегда прав… прав… прав…

Чернорубашечники хором исполнили фашистский гимн:

Молодость – что весенние воды.

Только в фашизме счастье свободы…

На трибуне, провожая войска КСИР в Россию, между германским и японским атташе стоял военный атташе США – полковник Норман Фиске и делал рукой под козырек. Поехали! В вагонах воинского эшелона члены партии воодушевляли молодежь всякими идиллиями, вычитанными из газет:

– Все русские носят длинные бороды, а подпоясываются красными кушаками. У каждого в руках – балалайка или гармошка. С утра они играют коммунистический «Интернационал», при звуках которого в меру обнаженные колхозницы начинают плясать от радости… Все это мы скоро увидим своими глазами!