Читать книгу - "Викинги. Между Скандинавией и Русью - Алексей Щавелев"

Взаимосвязь змея и богатыря усложняется в генетическом плане: «Рожденный от змея убивает змея» (В.Я. Пропп). Образ змеевича соотносится при этом с оформлением княжеской среды (происходившей из родо-племенной верхушки, либо иноземных династов), а змееборца-богатыря с дружинным коллективом (рекрутировавшимся первоначально — в эпоху вождеств, «военной демократии» из числа свободных мужей-общинников). Отношения князя-находника и обладателей дружинного богатырства отражены позднейшей былиной «Вольга и Микула». Пахарь-богатырь Микула Селянинович помогает князю Вольге (Олегу) покорить новые земли, но при этом сохраняет независимость от князя и его дружины. Микула один сильнее всех остальных богатырей вместе взятых, как вооруженный народ — любой дружины.

В тот же символический ряд встраивается и летописная легенда о напророченной волхвом гибели Вещего князя Олега от укуса змеи, спрятавшейся в скелете его любимого коня (между прочим, материал для некоторых остроконечников явно позаимствован находчиками из попавшихся им на пути скелетов погибших своей смертью животных). В этом фольклорном сюжете из летописи змей убивает героя, пренебрегшего языческой мудростью. Для тех, кто ее признавал, культовое значение змеи как повсеместного в архаичных обществах символа мужского плодородия могло повлиять на фаллический облик некоторых видов костяных остроконечников.

Эпический змей или же его порождение — богатырской силы воитель — способны превращаться (вместе со своей дружиной) в волков или других зверей, птиц; приобретать их выигрышные черты, помогающие совершать подвиги и спасаться от их нежелательных последствий (сравним древнерусское предание о князе-волхве Всеславе Полоцком и его былинные парафразы). Этим, наверное, объясняется вариативность зоологических форм у остроконечников. С точки зрения симпатической логики магического мышления изображения разных хищников в руках наездника должны были взбадривать лошадь да и ее всадника не хуже живых зверей.

Другая мифологически возможная инверсия змеиного мотива отражена в древнегерманских кеннингах мирового змея как пояса, кольца, ожерелья Земли, чьи пределы ограждены его извивами.^[242] Вот и остроконечник, напомню, носили чаще всего на поясе. Подвешенный там за ремешок, он мог напоминать обитателю Срединного мира Мидгарда о пойманном на удочку Тора мировом змее Ермунганде. Этот первотрофей героя-драконоборца, защитника людей от пугающей дисгармонии внешнего мира Утгарда, и могла тиражировать по крайней мере северноморская и варяго-русская часть остроконечников. Они представляли собой своего рода иллюстрацию предания из «Саги о Вольсунгах» о Сигурде, на доспехах которого дракон был начертан потому, «чтобы всякий, кто его увидит, мог узнать, что это он... убил того великого дракона, которого варяги зовут Фафни».

Рис. 11. Роговой остроконечник с тамгообразным знаком и орнаментом. Из раскопок Б.А. Рыбаковым в 1939 г. городища «Крутой курган» у с. Гогева Беловского района Курской обл. Хранится в Курском областном краеведгеском музее. Атрибутирован автором по архивированным в Рукописном архиве ИИМК РАН и Государственном архиве Курской области полевым отгетам Б.А. Рыбакова («костяная проколка-змейка», «игла для плетения сетей»). Рис. Н.В. Срыековой (Курский музей археологии). Предоставлен заместителем директора КОКМ В.И. Скляруком

Рис. 12. Роговой остроконегник. Из раскопок В.В. Внукова 1991 г. на площадке Ратского городища (Курскийрайон). Инвентарный номер 41. Находился в хозяйственной яме (в В раскопа 5) роменского времени. Из фондов Курского государственного музея археологии. Рис. И.В. Гуреееой. Предоставлен хранителем фондов КГОМА А.Н Апальковым

Острия в «драконьем» стиле на севере и в центре Восточной Европы явно приурочены к местам компактного проживания выходцев из Скандинавии. Это соответствующие погребения Гнездова;^[243] трупосожжения из курганов Приладожья;^[244] Тимеревский могильник;^[245] Западная Двина;^[246] Галицкая земля^[247] (где археологически обнаружился целый «заповедник» северных поселенцев, сохранивших там вплоть до XII в. «язык, письмо, именослов и другие культурные традиции своих предков»^[248]); Березовецкий курганный могильник в районе о. Селигер — перевалочного пункта на выходе из Приильменья в Волгу (образец, похожий на нижеупоминаемые курские, — с изображением чешуи и головы змеи; из кургана второй половины X в.^[249]); Киевский могильник; Чернигов и его округа (курган Гульбище, где автор раскопок принял это изделие за «изображение щукообразной рыбы»;^[250] пять находок в некрополе Шестовицы^[251] — первого гнезда скандинавов на Днепровском Левобережье); т.п. места оседания скандинавов «в Гардах».

Образцом бытования зооморфных остроконечников у славян может служить Курское Посеймье - географическая сердцевина летописных северян. Шесть экземпляров подобных изделий обнаружено в позднероменских слоях курских городищ — Гочевского (рис. 11), Шуклинского, Горнальского, Переверзевского II (два экземпляра^[252]), Ратского (рис. 12).