Читать книгу - "Реформатор после реформ. С. Ю. Витте и российское общество. 1906-1915 годы - Элла Сагинадзе"

Витте как-то особенно интересовались все и вся, независимо от политических убеждений и направлений. Популярность его могла быть чрезвычайно завидной для представителей наших сфер, вообще не знакомых с этим удовольствием. ‹…› Казалось, что удивительно разнообразный калейдоскоп русской государственной жизни за последние 10–12 лет непременно требовал выступления какого-то особенного деятеля, и этим деятелем народная молва не переставала считать С.Ю. Витте. Точно легендой окуталось его имя. Его отставка превратилась в опалу, из которой вот-вот должны были призвать его. При всякой перемене министерства вместо вероятных кандидатов почему-то называли всегда С.Ю. Витте. Точно по этой народной легенде он был незаменим, точно он был именно тот, который должен вывести Россию из того тупика, в который приводили те или иные события. И сегодня обыватель, развернув газету, прежде всего скажет: «Его послали бы на конференцию после войны». ‹…› К Витте постоянно обращались, его интервьюировали, о нем многозначительно всегда что-то сообщали. Печать при незрелости русской общественно-политической мысли постоянно вселяла в публику какие-то смутные ожидания^[534].

Итак, в российском обществе на протяжении долгого времени ходили слухи, что Витте скоро непременно вернется. Не имело большого значения для общественного мнения, какой пост мог бы занять граф. Повсеместно бытовало убеждение, что любая, даже малозначительная должность очень быстро позволит ему снова взять в свои руки высшую власть и направлять российскую политику. Подобные утверждения основывались на его репутации и прошлом опыте.

Был ли у отставного реформатора действительный шанс вновь прийти к власти? В большом объеме мемуарной литературы современники задним числом заявляли, что после 1906 года Витте таких шансов не имел. В этом убеждено и большинство исследователей. В некоторых работах это отсутствие шансов признается за данность, в других – объясняется сложными отношениями между сановником и монархом, а также несоответствием Витте запросам конституционной эпохи российской истории^[535]. Однако то, в чем были уверены мемуаристы и позднее исследователи, вовсе не казалось очевидным общественному мнению в России начала XX века. Напротив, возвышение опального реформатора оценивалось в России периода «думской монархии» как вполне реальная перспектива.