Читать книгу - "Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы. X-XV века - Лео Мулен"

Санитарный брат (infirmarius) заботился о больных, в его ведении находилась монастырская больница. Он был обязан следить за садом, где произрастали лекарственные травы. Он ежедневно служил мессу и произносил слова утешения. Он должен был безропотно выносить выделения и испражнения больных, поддерживать в больнице огонь и ночное освещение, советоваться с врачом (часто мирянином), устраивать омовения, подавать больным питье, отвары, кашки и иные лекарства скудной медицины той поры.

Санитарному брату надлежало видеть в каждом больном самого Христа, и наоборот, он сам представлял собою Христа, «пришедшего послужить миру», источник милосердия и терпения, как писал картезианец Гиг. Болезнь обычно сопровождалась послаблениями в режиме питания: в больнице разрешалось вкушать куриный бульон, мясо, яйца, вино или рыбу – там, где здоровые монахи ее обычно не ели. В бенедиктинском аббатстве Сен-Пьер-де-Без санитарный брат был обязан снабжать больных монахов специальными продуктами – «миндальными орехами, черносливом, кашей» (из овса или ячменя), «свежими цыплятами и прочим легким мясом, полезным для больных, до тех пор, пока они не смогут кушать говядину». В аббатстве Монте-Вирджине была «прекрасная больница со всем необходимым», но там редко появлялись мясо, вино, яйца, молочные продукты… У картезианцев больницы не было вовсе, за что их подчас упрекали. Заболевший монах оставался в своей келье: одиночество, прежде всего. Никаких особых послаблений в питании, кроме разрешения есть рыбу, ему не давалось. Редко применяли и лекарственные средства, что нисколько не мешало особенно уповать на доброту, милосердие, благожелательность по отношению к больному, к тому, кого одолевают искушения. «Великий грешник тот же больной», – пишет Гиг, поэтому на больного полагалось смотреть как на грешника. То же самое относится к преступникам: «Нужно, чтобы он сам пришел к пониманию своего блага». Именно этим объяснялось отсутствие уголовного кодекса, что выглядело весьма прогрессивно.

Ни в одном монашеском Ордене не приветствовалось быть больным («одержимым страстями»). Монах никогда не нежился в постели. Почувствовав признаки болезни, находясь либо на хорах, либо в трапезной или в ином месте монастыря, он должен попросить у аббата разрешения отправиться в больницу. Если же болезнь сразила его столь внезапно, что он даже не мог привлечь к себе внимания, то любой другой монах обязан оказать ему необходимую помощь. В случае ухудшения состояния больного, санитарный брат просит братию молиться о его выздоровлении. В аббатстве Эйнсхем монах, пожелавший в отсутствие отца-настоятеля принять лекарство, должен был получить за это прощение капитула и просить его молиться о нем. У тамплиеров перед лечением монах был обязан предварительно исповедаться и причаститься. Санитарный же брат должен был следить за тем, нет ли среди монахов симулянтов, соблазнившихся «сладкой жизнью» в больнице. Он также должен был изолировать в особом помещении заболевших дизентерией, серьезно раненных, страдающих рвотой и «буйных». А прокаженные снабжались особой «униформой» – одеждой св. Ладра или Лазаря – и зловещей трещоткой, предупреждавшей прохожих об их появлении.

Для посещения больных требовалось получить разрешение настоятеля. И на самом деле, разве мог заболевший монах надеяться на улучшение после визита родственников, еще больше «осквернив» себя созерцанием мирских вещей, вместо того, чтобы получить облегчение в своих страданиях?

В больницу поступали только больные, старики, калеки, люди в состоянии депрессии, монахам после кровопускания тоже находилось там место. В больнице разрешалось разговаривать друг с другом, питание тоже было тут гораздо лучше. Братья, впавшие в депрессию, слушали игру на музыкальных инструментах. Короче говоря, монашеская дисциплина здесь была ослаблена, потому-то монахи чаще, чем им следовало, находили способы попасть в больницу.

После трапезы старались сохранить все остатки, считавшиеся полезными для больных. В противном случае оставшееся от обеда отдавалось елемозинарию. На кухню ходить было сложно, поэтому при больнице имелась своя посуда, в которой можно разогреть некоторые блюда, приправить их или даже приготовить что-нибудь на скорую руку.