Читать книгу - "Моисей - Петр Люкимсон"

Вернувшись в свое физическое тело (либо спустившись с горы Синай), Моисей вновь призвал к себе старейшин, которым поручил немедленно собрать народ, чтобы он мог передать всем слова Бога.

Иосиф Флавий приводит довольно длинную речь, которую Моисей произнес в тот день перед евреями. Он начал с того, что сейчас говорит не просто как сын Амрама и Йохевед, а как посланник Творца Всевышнего и именно так они должны относиться ко всем его указаниям. Следует признать, что это был чрезвычайно удачный прием для убеждения в неоспоримости его лидерства — прием, к которому затем на протяжении тысячелетий интуитивно или вполне осознанно будут прибегать многие народные вожди. С одной стороны, Моисей провозглашает, что он — человек из народа, такой же рядовой член общества, как и все остальные — многие еще наверняка помнят его родителей, многие числят себя друзьями его семьи. И посыл — «Я один из вас» — невольно помогает толпе отождествлять себя с лидером, внушает любовь к нему.

Но, с другой стороны, определяя свое лидерство как миссию, исходящую Свыше и потому не подлежащую оспариванию, внушающую священный трепет и благоговение, он неизмеримо поднимается над толпой и делает все свои указания подлежащими исполнению без всякого обсуждения.

Однако, как выясняется из дальнейшего текста Библии (Исх. 24), Моисей отнюдь не требовал от народа слепого повиновения. Он сказал, что суть союза, который евреи заключат с Богом, состоит в принятии обязательств верности Его законам, и тут же разъяснил, в чем именно будут состоять эти законы, несущие в себе поистине Высшую правду и Высшую справедливость. Речь Моисея у Синая была столь убедительна и зажигательна, что сынов Израиля охватила гордость за выпавшую им судьбу стать первыми на земле носителями Божественного закона, и ни у кого не возникло и тени сомнения, участвовать в предстоящей мистерии или нет.

Тогда Моисей и объявил, что прежде чем Бог будет лично говорить с ними, Он предписывает евреям в течение трех дней очищать свои тела и души. Все мужчины и женщины должны были окунуться в водоеме с проточной водой и окунуть в них свои одежды и, кроме того, в течение всех трех дней очищения им было запрещено вступать в интимные отношения. При этом в эти дни им не просто запрещено подниматься на гору Синай, но даже притрагиваться к земле, которая находится за чертой, предупредив, что нарушителя этого запрета ждет сверхъестественная смерть.

И эти условия, как сообщает Библия, были приняты сынами Израиля с воодушевлением: «И ответил весь народ, как один, и сказали: "Все, что Бог сказал, сделаем"...» (Исх. 19:8).

Видимо, уже после этого Моисей записал все сказанное им в свиток, положив, таким образом, начало написанию одной из главных книг человечества — Торы, или Пятикнижия Моисеева. Сам этот свиток рассматривался им как текст договора между еврейским народом и Богом, и его завершающие слова — «И ответил весь народ, как один, и сказали: "Все, что Бог сказал, сделаем"» — были равносильны подписи, которую поставил под текстом каждый еврей.

Закрепление же договора, согласно древнему обычаю, должно было сопровождаться закланием животных и совместным пиром, и потому на следующее утро Моисей поставил у стана жертвенник, возле которого воздвиг двенадцать обелисков, каждый из которых символизировал одно из колен Израилевых. Затем он взял в руки и стал громогласно зачитывать написанный накануне свиток, и вновь народ выдохнул в едином порыве: «Сделаем и услышим!» — выражая тем самым готовность безоговорочно выполнять волю Творца.

После этого началось заклание жертвенных быков, кровь которых Моисей собрал в специальную чашу. Половину этой крови он вылил на жертвенник, а оставшейся половиной, по одной версии, стал кропить весь народ, а по другой — окропил двенадцать обелисков, символизировавших этот народ. Но, независимо от того, какая из этих версий является верной, смысл ритуального действия Моисея был прекрасно понятен всем собравшимся — это была священная кровь союза, заключаемого между Богом и Израилем.

Уже после этого Моисей объявляет новое повеление Бога: он снова должен подняться на гору Синай, и до определенного места его должны сопровождать туда его брат Аарон, сыновья Аарона, Надав и Авигу, а также семьдесят старейшин. Под почтительное молчание толпы процессия из семидесяти четырех человек начала подниматься на окутанную туманом гору. Здесь, на указанном Моисеем месте, они остановились, и их посетило чудесное видение: «И увидели они Всесильного Бога Израиля; а под ногами Его — нечто подобное кирпичу из сапфира, прозрачного, как небесная высь... »

Тысячи комментаторов Библии на протяжении столетий ломали головы над толкованием этих слов. При этом всем было понятно, что свидетели этого чуда не могли видеть Бога, так как Он не имеет образа, и слова про Его ноги — не более чем попытка передать свои впечатления в доступных человеческому восприятию терминах. Ряд комментаторов считают, что Моисей, Аарон, Надав, Авигу и старейшины видели Престол Славы Всевышнего, выглядевший, словно он был сделан из сапфира, однако следует учитывать, что и Престол Славы — это не некое подобие трона, а духовное понятие.

Абарбанель утверждает, что они видели некую первичную материю, протовещество, из которого была сотворена Вселенная, и из этой же материи, а не из обычного сапфира, и были сделаны первые Скрижали Завета, переданные Богом Моисею. Другой еврейский философ — Бахья — считает, что эти слова Библии означают, что Моисей и его спутники погрузились в состояние глубокой медитации и приобщились к Высшему знанию, Абсолютной мудрости. При этом он исходит из того, что драгоценный камень сапфир считается символом мудрости, и не случайно его название созвучно еврейскому слову «сефер» — «книга». Кроме того, мистики уподобляют сапфир третьему глазу, а сам третий глаз всегда ассоциируется с цветом сапфира, передающим состояние медитации, сосредоточенности на каком-то объекте.

Вечером эта процессия вернулась в еврейский стан, и так закончился этот день — 5 сивана 2448 года по еврейскому летосчислению.

Наконец наступил третий день очищения. Утром, перед самым рассветом, огромный еврейский стан проснулся от звука, напоминающего звук гигантского бараньего рога — настолько протяжного и резкого одновременно, что сердца невольно наполнились трепетом. Когда рассвело, собравшимся у Синая открылось поистине ошеломляющее зрелище. Над горой висело огромное, необычайно плотное облако; между ним и вершиной то и дело сияли гигантские всполохи молний и вслед за ними гремели оглушительные раскаты грома и, словно отвечая им, из чрева горы выходил густой дым, и время от времени вырывались языки пламени.

Однако, повинуясь указаниям Моисея, люди стали выходить из стана и располагаться вокруг горы Синай. В тот момент, когда весь еврейский народ стал у Синая, и до того содрогавшаяся гора затряслась так, словно была живым существом, бьющимся в ознобе. Казалось — еще немного, и она оторвется от земли и повиснет в воздухе, а затем рухнет на стоящих возле нее людей. А звук бараньего рога тем временем все усиливался и усиливался, становясь нестерпимым. И в тот самый момент, когда казалось, что выдерживать такое напряжение больше нет сил, люди явственно услышали голос Бога, призывавшего Моисея подняться на гору — и голос этот, который невозможно было спутать ни с каким другим, внушал куда больший трепет, чем то, что они принимали за звук рога.