Читать книгу - "Переулок Мидак - Нагиб Махфуз"

Алван — уже старик, Аббас — из её круга, а господин Салим принадлежит к совершенно иному классу. Брак такого человека, как господин Алван, с девушкой вроде неё непременно вызовет трудности и проблемы, которые обрушатся на неё, словно брызги дождя. Рассказала мать и о том, что последними его словами было: «Аль-Хулв — хороший парень, он уехал на заработки, ибо он хочет этого брака. Он — лучший кандидат в мужья Хамиде, и ей следует просто дождаться его. Если же он вернётся с пустыми руками, тогда, по предопределению Господнему, вы бесспорно, вправе выдать её замуж за того, кого сами выберите».

Пока Хамида слушала, из глаз её сыпались искры, после чего закричала осипшим голосом, ибо у неё пересохло во рту, и крик её выдавал страшный гнев:

— Конечно, господин Ридван — угодник Божий, или просто хочет таким казаться перед людьми, и если он высказывает своё мнение, ему наплевать на интересы других, и всё из уважения к таким же святым, как он сам. И моё счастье его не волнует ни на йоту. Может, на него подействовало чтение суры «Аль-Фатиха», как и следовало ожидать от человека, который отпустил двухметровую бороду! Не спрашивай этого господина о моём замужестве, лучше уж попроси его истолковать тебе какую-нибудь суру или айат..! Да, если бы он был таким добрым и хорошим, как вы все утверждаете, то Аллах не отнял бы у него всех сыновей..!

Умм Хамида удивилась её словам, и с горечью и порицанием спросила:

— И это так-то говорят о самом благородном и достойном из людей?

Девушка как-то резко вскрикнула, что было предвестником радости, разливающейся в её душе:

— Он достойный человек, если ты так хочешь, святой, как скажешь, да хоть пророк, если будет угодно, но только он не вправе быть камнем преткновения на пути к моему счастью…

Женщину больно кольнуло такое пренебрежение её дочери к этому человеку, но не из-за того, что она защищала его мнение, — в глубине души она была с ним не согласна, — а скорее движимая позывом позлить её и отомстить ей за несносный нрав:

— Но ты же помолвлена…

Хамида язвительно засмеялась в ответ:

— Девушка свободна, пока не подписан брачный контракт, и нас связывают только слова, да поднос со сладкой басбусой..!

— А как же прочитанная над вами «Аль-Фатиха» из Корана?

— Благороден тот, кто не помнит зла и прощает…

— Нарушение предписаний Корана — это большой грех.

Девушка презрительно закричала:

— Да подотрись ты им!

Умм Хамида ударила себя по груди и заверещала:

— Ууух, змеюка ты подколодная, дочь змеи!

Хамида заметила признаки покорности, мелькнувшие в глазах матери, и со смехом сказала:

— Вот ты и выходи замуж за Аббаса…

Борясь со смехом, женщина стукнула рукой об руку и язвительно ответила:

— Ты вправе продать поднос с басбусой в обмен на поднос с фариком…

Девушка бросила на неё вызывающий взгляд и раздражённо сказала:

— Нет, я отвергла юношу и выбрала старика…

Умм Хамида звонко рассмеялась и пробормотала: «Жира многовато в этом старом петухе», и радостно уселась по-турецки на диване, словно забыв про своё притворное несогласие с дочерью. Вытащив сигарету из портсигара, она зажгла её и принялась с удовольствием курить: уже давно не было у неё такого приятного ощущения. Хамида же сердито поглядела на неё и процедила:

— Клянусь Аллахом, ты обрадовалась моему новому жениху вдвое больше меня самой, всё это была лишь гордыня, упрямство и желание меня позлить, да простит тебя Господь…

Мать посмотрела ей прямо в глаза проницательным взором и не менее многозначно ответила:

— Если такой мужчина, как господин Салим, берёт в жёны девушку, то он действительно женится на всей её родне, это как Нил, что затопляет в половодье весь Египет. Поняла?… Или ты считаешь, что переедешь в свой новый дворец, а я останусь здесь, на милость госпожи Сании Афифи и подобных ей благодетелей?!

Хамида, начавшая уже заплетать волосы, расхохоталась, и с поддельным высокомерием произнесла:

— На милость госпожи Сании Афифи и госпожи Хамиды-ханум…

— Естественно… Естественно, подкидыш ты уличный, дочь неизвестно кого…

Хамида дала волю хохоту и поддакнула ей:

— Неизвестно кого, неизвестно кого… Сколько же есть знаменитых отцов, не стоящих ничего?…

* * *

На рассвете следующего дня Умм Хамида отправилась в контору счастливая и беззаботная, чтобы снова прочитать суру «Аль-Фатиха». Однако она не застала господина Салима на привычном месте и осведомилась о нём. Ей ответили, что сегодня он не явился, и она вернулась домой в расстроенных чувствах, охваченная тревогой. И когда время приблизилось к полудню, в переулке распространилась новость: что вчера вечером господина Салима Алвана схватил сердечный удар, и теперь он находится в постели между жизнью и смертью! Весь Мидак испытывал сожаление, а дома у Умм Хамиды эту новость восприняли как удар грома среди ясного дня…

19

Тем утром переулок Мидак проснулся от шума и гама. Его жители увидели несколько мужчин, что сооружали шатёр на развалинах в Санадикийе, прямо напротив Мидака. Это зрелище очень расстроило дядюшку Камила, который подумал, что это будет траурный шатёр, и своим высоким голосом всхлипнул: «Мы принадлежим Аллаху, и к нему вернёмся! О Податель благ, о Всеведущий, о Господь!», и подозвал мальчишку с улицы, спросив у него, кто же там скончался. Однако мальчишка со смехом ответил:

— Шатёр не для покойника, это для избирательной кампании!

Дядюшка Камил покачал головой и промямлил «Ещё одни Саад и Адли!» Он совершенно не разбирался в политике, разве что знал пару имён, которые сохранил в памяти, но не понимал, за это за люди. У него в лавке висел большой портрет Мустафы Ан-Нахаса, но его приобрёл когда-то Аббас Аль-Хулв вместе с другим портретом — лидера страны, который он разместил у себя в салоне, а другой подарил своему другу, который не видел ничего плохого в том, чтобы повестить его в своей лавке, поскольку знал, что подобные портреты — это дань традиции во всех лавках