Читать книгу - "Проклятие Тутанхамона - Крис Огилви-Геральд"

Судьба головы, вырастающей из лотоса

А теперь давайте рассмотрим судьбу головы мальчика-царя, вырастающей из лотоса. Голова эта была обнаружена Пьером Лако в ящике фирмы «Фортнум и Мэйсон» после того, как Картер в начале 1924 г. приостановил работы в гробнице. Что мы можем сказать об этом артефакте, являющемся грозной уликой против нечистоплотных Картера и Карнарвона? Картер утверждал, что голова была найдена в груде мусора, заполнявшего пустоту во Входном коридоре в гробнице. Он заявлял, что предмет был надлежащим образом каталогизирован, хотя в полном отчете обо всех находках, найденных в коридоре, помещенном в первом томе его труда «Гробница Тут. анх. Амона», эта реликвия не упоминается. Что же касается коробочки для притираний, которую Альфред Лукас видел на столе в доме Картера задолго до официального вскрытия Погребальной Камеры, то совершенно ясно, что Картер сознательно обманул своих коллег-египтологов в отношении обстоятельств, окружавших открытие этого и, смеем полагать, многих других предметов. Более того, тот факт, что путь многих предметов, изъятых из гробницы, закончился в частных собраниях Картера и Карнарвона, со всей очевидностью показывает, что та же судьба была уготована и головке, вырастающей из лотоса.

Достойное вознаграждение

На предыдущих страницах перечисляются примеры недостойного в профессиональном отношении поведения Говарда Картера и лорда Карнарвона. Они обвинялись в незаконном вывозе из Египта в своих собственных целях большого числа художественных ценностей из гробницы Тутанхамона. Каковы же были истинные мотивы, стоявшие за этими корыстными и откровенно незаконными действиями?

Ответ на этот вопрос, видимо, заключается не просто в желании исследователей обладать приглянувшимися манящими сокровищами, но и в археологическом климате, сложившемся в Египте. Древности, украденные местными жителями из гробниц и захоронений на кладбищах по всему Египту, продавались богатым европейским и американским собирателям и музеям, часто через маститых египтологов, выступавших в роли посредников. Так происходило постоянно, и не вызывало никаких сомнений, что Картер и Карнарвон были причастны к операциям на черном рынке⁴².

Помимо торговли древностями, за действиями Картера и Карнарвона могла стоять и смесь обиды и озлобления на Службу древностей, а через нее — и на египетскую администрацию. Это было давнее соперничество англичан и французов, и именно это побудило Картера презирать упомянутую организацию до такой степени, что он решил, будто ее члены делают все, чтобы осложнить ему жизнь. Египетская администрация, напротив, видела в Картере человека эгоистичного и коррумпированного, ничуть не лучше жителей деревушки Карна, которые жили только за счет перепродажи краденых антикварных реликвий.

Добавьте к этому статьи и условия концессии, из которых непонятно, имеет ли лорд Карнарвон право на получение своей доли сокровищ гробницы (что было подтверждено в 1924 г.), и причины, стоявшие за изъятием Картером и Карнарвоном предметов старины из гробницы, станут несколько более понятными. Справедливо это или нет, но таков был выбранный ими способ получения вознаграждения за долгие годы упорных трудов и открытие единственного во всем Египте нетронутого царского захоронения. Другими словами, Картер и Карнарвон поняли, что могут полагаться только на себя, и решили взять из гробницы несколько вещей в вознаграждение за услуги, оказанные ими Египту и всему научному миру. И кто мы такие, чтобы судить поступки двух этих людей, которые так много сделали для египтологии, открыв одно из величайших археологических сокровищ за всю историю?

Предостережение Уэйгалла

Любопытно, но оказалось, что слухи, касающиеся нелегальных действий Картера и Карнарвона в гробнице, все-таки просочились в прессу. И несанкционированное проникновение исследователей в Вестибюль, имевшее место 26 ноября 1922 г., и тот факт, что они незаконно изымали из нее античные предметы, подметил британский египтолог Артур Уэйгалл (1880–1934). Поначалу он работал вместе с Картером, но затем, в начале 1923 г., он поступил на службу в «Дейли Мейл» в качестве специального коррес-пондента-египтолога в Луксоре, составляя ежедневные отчеты о продвижении работ в гробнице. Возмущенный эксклюзивными правами лорда Карнарвона на передачу информации «Таймс», Уэйгалл писал Картеру из отеля «Уинтер Пэлэс», пытаясь убедить его снять растущее возмущение против него и лорда Карнарвона в международной прессе. В одном месте своего письма (написанного с искренней тревогой одного египтолога о другом) Уэйгалл писал:

«Ситуация такова. Вы и лорд Карнарвон сразу же допустили ошибку, когда вскрыли гробницу, полагая, что британский престиж в этой стране все еще высок и что вы можете делать все, что вам угодно, как вы привыкли к этому в прежние дни. Вы открыли гробницу в тот момент, когда от одной пустяковой искры мог взлететь на воздух весь пороховой склад, когда была необходима тончайшая дипломатия, когда египтяне начали действовать такими средствами, с коими незнакомы ни вы, ни я, и когда один ложный шаг мог нанести тяжелое бесчестие нашей с вами родине. Вы вскрыли гробницу, даже не уведомив о ней представителя египетских властей, и поэтому вся местная администрация получила повод утверждать, будто вы воспользовались возможностью похитить кое-какое золото из тех многих миллионов фунтов, о которых вы сами говорили (я лично узнал об этом по слухам, восходящим к вам)»⁴³.

Не примерившись, Уэйгалл загнал гвоздь по самую шляпку. Картер и Карнарвон более уже не могли делать все что угодно. Ситуация в Египте изменилась, и они были вынуждены держать себя так же, как и прочие иноземцы. Поскольку Уэйгалл сам несколько лет занимался антиквариатом, он отлично понимал, о чем идет речь. Его письмо к Картеру было выдержано в дипломатическом духе, но если попытаться читать между строк, совершенно ясно, что изыскания Картера и Карнарвона внутри гробницы стали предметом слухов среди местного населения, которое слышало эти рассказы от охранников, приставленных самим же Картером к гробнице. Весьма вероятно, что Уэйгалл услышал эти слухи и захотел предостеречь Картера и Карнарвона, понимая, что если данный факт получит широкую огласку, это может повлечь за собой беспрецедентные последствия, способные привести к закрытию гробницы. Но в то же время это письмо показывает, что Уэйгалл к тому времени уже основательно отдалился от лагеря Картера и Карнарвона⁴⁴.

Остается лишь сожалеть, что авторы вынуждены рассматривать теневые аспекты, стоящие за открытием гробницы Тутанхамона. Раскопки столь потенциально опасного материала могли лишь запятнать и без того шаткую репутацию Говарда Картера и пятого графа Карнарвона. Однако исследования этих двух энтузиастов в связи с гробницей были вполне обоснованы, если читатель в состоянии понять их связь с тем, что Пери Мэйсон назвал «делом о пропавших папирусах».