Читать книгу - "Свердлов. Оккультные корни Октябрьской революции - Валерий Шамбаров"

Он и принялся этим заниматься. В Питер продолжали прибывать партийные кадры — из ссылок, с каторги, из армии, из эмиграции. Куда обратиться? Естественно, в Секретариат. Где и орудовал Свердлов, пользуясь данными ему правами учета и направления работников на места. Его «компьютерная» память работала великолепно. Многих он помнил по прежним встречам, о других что-то слышал, о третьих мог мгновенно составить представление по деталям разговора — оценить человека по кругу его знакомств, интересов, по участию в прежних делах. И шли расстановки. Как пишет Новгородцева, «с каждым встречался Свердлов, и тут же Секретариат ЦК направлял его на работу в Москву, Воронеж и Тулу, на Урал и в Сибирь, на Украину и в Закавказье, по всей стране». Формально никто не был обижен, все получали «важные» назначения. Но одни — в «ключевые» точки, а другие — во второстепенные. Не играющие особой роли. Растасовывались без ЦК, от имени Секретариата. То есть единолично Свердловым. Использовались и другие рычаги, попавшие в руки «товарища Андрея». В адрес Секретариата поступали сотни писем, запросов с мест, приезжали делегаты для получения инструкций, разъяснений своих проблем. Все это тоже Свердлов взял на себя единолично. Работница Секретариата Л. Р. Менжинская писала: «На приходящих из провинции письмах и запросах Яков Михайлович всегда писал краткую резолюцию, которую секретари превращали в письма к организациям». В общем сам определял, что ответить, в каком свете, какие поставить задачи. Он лично принимал и посетителей, инструктировал, разъяснял «момент», подсказывал, какими способами решать их местные вопросы.

И по сути он не только «завоевывал» партию — он в данный период создавал новую партию. Очень отличающуюся от прежней, хотя и сохранившую старое название РСДРП(б). Она даже и по составу изменилась. От нее после Апрельской конференции откололись те, кто не был согласен с ленинской линией. Откололись «старики», обиженные исключением из ЦК, непризнанием своих «заслуг», обходом со стороны «выскочек». Такие без проблем оказывались в партии меньшевиков: четкого разграничения в двух лагерях социал-демократии еще не существовало. Зато и к большевикам повалили радикальные кадры из меньшевиков, вроде Петра (Пинхуса) Лазаревича Войкова (Вайнера), Георгия Ивановича Сафарова (Вольдина) и др. Потекли и те, кто был настроен наиболее «революционно» из «объединенцев», «ликвидаторов», пэпээсовцев, анархо-синдикалистов, бундовцев и прочей подобной публики. И вполне беспартийные доселе дезертиры, шпана, хулиганы, уголовники, совершенно безразличные к политическим программам, но испытывающие тягу погулять и пограбить, начинали, естественно, ориентироваться на самую «революционную» партию. То есть объявляли себя сторонниками большевиков. Вот Свердлов и занимался структурированием обновляющейся партии, взятием ее под контроль, отлаживанием ее управления.

Придумывал и методы противодействия политическим конкурентам. Так, в Питере рабочие организации группировались по заводам — во главе со своими фабзавкомами, по отраслям — объединяясь в профсоюзы. Но вес большевиков в фабзавкомах был далеко не преобладающим. А в профсоюзах — нулевым, они и при царе были легальными структурами, и там верховодили меньшевики. Изобретением Свердлова стали «крестьянские землячества». Точнее, начали они возникать сами по себе, стихийно. Во время войны оборонные заводы давали броню от призыва в армию, но многие кадровые рабочие ушли на фронт добровольно. А на их места в поисках брони набилось множество «лимиты» из деревень. И после Февраля стали группироваться друг с другом выходцы из одной деревни или одной местности.

Свердлов додумался это использовать. Противопоставить землячества профсоюзам и сделать «своей» структурой. Принялся поддерживать такие образования, через «Военку» их сводили с земляками из солдатской среды, с земляками-дезертирами. Они стали быстро разрастаться. По инициативе Якова Михайловича было создано Центральное бюро крестьянских землячеств — и работу в данном направлении возглавил сам Свердлов. Он написал устав этого бюро, организовал встречу лидеров землячеств с Лениным. В короткий срок в столице было создано более 20 «губернских объединений», в состав которых входили уездные, а в них, соответственно, волостные. Свердлов самолично составил и «наказ», с которым делегаты от землячеств начали выезжать по своим уездам, волостям, деревням, разнося агитацию на места.

Несмотря на «ленинскую линию» очень хорошие контакты наладились у Якова Михайловича и с Советами. Хотя там лидировали эсеры и меньшевики. Но большинство из них было соплеменниками Свердлова. И найти с ними общий язык ему было не трудно. Да и то сказать, эсеры и меньшевики рвались к власти — дабы потеснить и спихнуть правительственных либералов, самим занять их место. А большевики в данном отношении казались естественными «союзниками». И Свердлов благодаря возникшим «рабочим связям» сумел даже войти в состав Петроградской городской думы.

Ну а Временное правительство само облегчало противникам борьбу с собой. Заговорщики оказались никудышными властителями и организаторами. Выросшие в оппозиции, они умели лишь критиковать, обвинять, ниспровергать. Но в практических делах проявили себя совершенно беспомощно, не умея создавать и руководить. Только разрушали. Разрушили опытную царскую администрацию в городах, губерниях, уездах — и на ее место полезли такие же оппозиционеры, как в столице, только еще более бестолковые. Был уничтожен аппарат полиции и жандармерии — а они выполняли в Россию и массу «неполицейских функций». Санитарного и пожарного контроля, статистики, сбора налогов. Вся система гражданского управления оказалась снесена и парализована…

Оппозиция вела борьбу с царем под лозунгами «свобод» — но в России имелись уже все демократические свободы на уровне западных стран. Значит, дорвавшись до власти, требовалось декларировать какие-то дополнительные, более широкие «свободы». Они и объявлялись: свобода печати — любой, вплоть до подрывной. Свобода партий — любых, вплоть до экстремистских. Свобода слова — любого, вплоть до вражеской агитации. Отмена смертной казни — что делало любые преступления безнаказанными.

И покатилась анархия. Тем более что в условиях военного расслоения на патриотов и шкурников Февральская революция и стала по большому счету победой шкурничества. Шкурничества политиков, рвущихся к власти. Шкурничества запасных солдат, не желающих на передовую. Шкурничества рабочих, желающих бастовать в свое удовольствие и при этом получать, сколько захочется. Шкурничества хулиганов, стремящихся всласть побезобразничать.

По-своему оценивая успехи Земгора и ВПК (под эгидой царской администрации) либералы были уверены, что без «препонов» дела в промышленности пойдут еще лучше. Не тут-то было. Гигантский промышленный подъем России после переворота сменился резким спадом. Народ пьянел от вседозволенности. Заводы вошли во вкус забастовок. Митинговали и бастовали по мельчайшим поводам. Уже в апреле выпуск продукции упал на 30–40 %. Требования поднять заработную плату намного превышали доходы предприятий (например, в Донбассе требования составили 240 млн. руб. в год при доходах 75 млн.). Локауты, забастовки в городах и на транспорте подрывали систему снабжения, и без того перегруженную войной. А это опять вело к недовольству и к новым забастовкам.