Читать книгу - "Щит и меч "майора Зорича" - Анатолий Терещенко"

В Германии осенью 1944 года Гитлер, оправившись от многочисленных потрясений последнего времени, казалось, немного пришел в себя. И действительно, за эти годы явно проигрывающейся войны на голову фюрера навалились, а скорее обрушились, страшные события:

крах операции «Тайфун» по взятию Москвы с первым крупным поражением немцев в войне и серьёзными стратегическими последствиями в ходе зимнего 1942 года отступления войск вермахта;

Сталинградское окружение фашистской группировки и реализация советским командованием операции «Кольцо» с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года с гибелью 6-й армии Паулюса и потерей более 330 тысяч гитлеровских солдат и офицеров;

снятие блокады Ленинграда 18 января 1943 года; разгром гитлеровских войск на двух направлениях: на Курской дуге в летнюю кампанию 1943 года и в ходе Львовско-Сандомирской операции с 13 июля — 29 августа 1944 года;

успех операции Красной армии под кодовым наименованием «Багратион» в Белоруссии с 23 июня по 29 августа 1944 года;

открытие второго фронта в ходе проведения нормандской операции «Оверлорд» англо-американскими войсками с 6 июня по 24 июля 1944 года;

вытеснение вермахта за пределы СССР и вступление воинов Красной армии на территории некоторых европейских стран;

и наконец, заговор против фюрера с прямым покушением на его жизнь.

Взрыв бомбы, заложенной под столом, застиг фюрера врасплох. Это произошло 20 июля 1944 года в 12 часов 42 минуты в зале совещаний летнего флигеля полевой ставки верховного командования Германии «Вольфшанце» («Волчье логово»), находящейся возле города Растенбурга в Восточной Пруссии. Исполнителем покушения являлся начальник штаба Резервной армии полковник вермахта граф Клаус Шенк фон Штауффенберг.

Гитлер мог, конечно, и погибнуть. Но ему всегда везло в тех сорока двух покушениях на его жизнь. Фюрер и на сей раз отделался легкими увечьями — испугом, царапиной на ноге да разодранными брюками, которые нации № 1 с удовольствием демонстрировал Муссолини, как бы подчеркивая, что он тоже «понюхал пороха» в этой его второй войне с русскими. Кроме всего прочего, после этого взрыва он оглох на одно ухо, и усилились симптомы паралича правой руки.

На совещании присутствовали 24 человека. Бомба убила личного стенографиста Гитлера. Умерли от ран, несовместимых с жизнью, военный чиновник Брандт, начальник генерального штаба люфтваффе генерал Кортен, начальник отдела кадров ОКВ генерал Шмудт. Двое были тяжело ранены — представитель Геринга в ставке Гитлера генерал Карл Боденшатц и адъютант фюрера Боргман. Взрыв повредил им барабанные перепонки и обжег руки.

Канцлер и фюрер в одном лице теперь точно знал, кто его друг среди политиков и военных, а кто враг. Знал и то, что с теми генералами, которые остались ему верными, он ещё может устоять в противоборстве со Сталиным.

Ещё повоюет! Это ему подсказывало его Провидение, а он в небесную подсказку маниакально верил, постоянно и активно подогреваемый бункерными шептунами.

Что же касается предателей — то они наказаны: одни расстреляны, другие повешены, третьи сожжены в крематориях или отправлены в концлагеря. Ненадежных, разуверившихся военных и слабых морально он решил удалить из штабов разных степеней и штаба верховного главнокомандования (ОКВ).

Вождь нации, каким он себя считал и каким всё ещё продолжали, как думал фюрер, считать многие соотечественники его Третьего рейха и соратники из окружения, понимал — это уже не те люди, которые были до 1941 года, но и не открытые враги. В категориях друзей и полностью преданных соратников они тоже подвизаться не смогут, потому что напуганы неимоверным давлением «восточного поршня», неумолимо приближающегося к границам центральных земель рейха, а также появлением войск англоамериканского альянса у западных границ Германии. Этот животный страх и опустошенность он читал в глазах многих прибывающих для докладов фронтовиков, — как правило, командиров среднего звена, в основном дивизий. Близкое окружение и командующие армиями и группами армий умело скрывали суровую реальность.

В его голове никогда не роились мысли сожаления о массе погубленного собственного народа. Он в последнее время даже успокаивал себя, часто говоря сам себе:

«Не умершего надо оплакивать, а рождающегося для тяжелой борьбы с невзгодами жизни. В метрических свидетельствах пишут, где человек родился, когда он родился, и только не пишут, для чего он родился. Счастливы те, кто не родились: они не могут ничего претерпеть от настоящего и ничего не ожидают от будущего».

И всё же он, цепляясь за жизнь когтями новых фантомных прожектов, надеялся на мифический поворот событий на фронтах в свою пользу. Недаром говорится, что войны превращают отдельных людей в озлобленных животных. Наверное, это сравнение вполне применимо и к фюреру.

К Гитлеру пришла очередная бредовая мысль — нужно остановить победоносное шествие войск западных союзников Советской России путем полной реорганизации своих вооруженных сил, а затем предпринять мощное наступление, которое привело бы к разгрому англо-американских войск.

Прежде всего он создал «фольксштурм» — юных защитников рейха от англо-американских войск, успешно атакующих части вермахта Западного фронта. Здесь он чувствовал, что может не справиться с англо-американским нашествием.

Затем, прочесав германские госпитали, фюрер выкачал оттуда «уставших» от войны — дезертиров, легко раненных, выздоравливающих и просто отлынивавших от военной службы на передовой. Из этой категории своих сограждан он составил довольно приличное войско. Назначение его было одно — поддержать воюющих на Западном валу. Он всё уже просчитал. Надо признаться, что память на цифры у Гитлера, как у всякого шизофреника, была кошмаром для окружающих. Он хорошо помнил отдельные детали давних разговоров, забываемые для нормального человека цифры и номера телефонов, погоду в дни бесед и прочие, казалось бы, мелочи для нормального человека.