Читать книгу - "Мехлис. Тень вождя - Юрий Рубцов"

Используя свои возможности как начальника Политуправления РККА и члена военного совета 7-й армии и помятуя об опыте минувших боев, который и для него многое значил, Мехлис возглавил работу по разложению противника. Во всех армиях Северо-Западного фронта были созданы отделения по работе среди войск и населения противника, как и редакции газет на финском языке; было выпущено 40 млн экземпляров листовок; каждая из семи армейских газет выходила тиражом от 5 до 15 тысяч экземпляров; были задействованы звуковещательные станции, только в 7-й и 13-й армиях их было семь.

«Он размахнулся широко, — полагает уже известный читателю генерал Бурцев. — И небесполезно. Успешно действовал наш призыв к финнам уходить в леса, сохранять себе жизнь. Были и добровольно перешедшие на нашу сторону. Но Мехлис тогда не сделал, мне кажется, главного: не создал при политуправлении Ленинградского военного округа, а затем и Северо-Западного фронта специальный отдел, который руководил бы, координировал и направлял эту работу. Потом, надо отдать ему должное, он сделал необходимые выводы. Благодаря усилиям Мехлиса, к войне с Германией мы уже имели специальный аппарат: 7-е отделы (по работе среди войск противника) в ПУРе и политуправлениях военных округов, 28 редакций газет на иностранных языках в приграничных округах».

Резюме Бурцева интересно. Оно подтверждает вывод, что жизнь, сама боевая практика побуждали даже такую непластичную натуру, как Мехлис, корректировать себя.

Находясь на передовой, начальник ПУ РККА несколько раз попадал в неприятные переплеты. В беседе с автором писатель Ортенберг, редактировавший тогда газету 11-й армии «Героический поход», вспоминал, как вместе с Мехлисом они, будучи в одной из дивизий, оказались во вражеском «мешке». Армейский комиссар 1-го ранга посадил работников редакции на грузовичок — бывшее ленинградское такси, дал для охраны несколько бойцов: «Прорывайтесь». И прорвались по еще непрочному льду озера. А сам Мехлис вместе с командиром дивизии возглавил ее выход из окружения.

«Героический поход» не упускал случая, чтобы поработать на имидж начальника Политуправления Красной Армии. Не раз газета рассказывала, как Лев Захарович шел в красноармейской цепи в атаку, прорывал вражеские заслоны. Если и допускались преувеличения, то — зная Мехлиса — можно утверждать, что вряд ли большие: пулям он никогда не кланялся.

Своего рода летописцем стал в этом смысле писатель Петр Павленко. 17 декабря 1939 года он с подъемом поведал о сообразительности Льва Захаровича в бою. Небольшая колонна из броневичка, легковой машины и грузовика с десятью красноармейцами на узкой лесной дороге напоролась на засаду. Завязалась перестрелка. Тем временем с тыла подошел еще и санный обоз. Финны начали валить лес, чтобы взять колонну в кольцо. Как быть? Мехлис, пишет Павленко, предложил «очень остроумный маневр, он приказал на руках повернуть машины и сани в обратную сторону и, пользуясь темнотой, на глазах у противника откатить их вручную на несколько километров».

26 декабря — новая публикация Павленко. Мехлис, увидев, что наши не могут сбить финский заслон у дороги, расставил бойцов в цепь, сам сел в танк, и тот, двигаясь вперед, открыл огонь из пушки и пулемета. Следом пошли бойцы, сбивая противника с его позиции.

Об аналогичном случае вспоминал и генерал А. Ф. Хренов, тогда начальник инженерных войск ЛВО: «В одной из рот его (начальника ПУ. — Ю. Р.) и застал приказ об атаке. Он, не раздумывая, стал во главе роты и повел ее за собой. Никто из окружающих не сумел отговорить Мехлиса от этого шага. Спорить же с Львом Захаровичем было очень трудно…»^[91]

Когда руководитель такого ранга идет, как простой боец, в атакующей цепи, пользы не много, но и вреда нет. Гораздо хуже, когда с подобной непринужденностью тот же руководитель берется вершить, мало в них смысля, дела масштабные, затрагивающие интересы армии в целом.

Нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов вспоминал, как прибывшие в штаб ЛВО Мехлис и еще один заместитель наркома обороны Г. И. Кулик вызвали его заместителей Л. М. Галлера и И. С. Исакова и стали давать им «весьма некомпетентные указания», причем пытались их проводить в жизнь, минуя наркома и Главный морской штаб. «Когда я прибыл в штаб Ленинградского военного округа, — продолжает Кузнецов, — меня тоже стал атаковать Мехлис — человек удивительной энергии, способный работать днями и ночами, но мало разбиравшийся в военном деле и не признававший никакой уставной организации. Мехлиса я тогда знал мало, но твердо попросил его: без моего ведома приказов флоту не отдавать. Жаркие стычки происходили у меня и с Г. И. Куликом».^[92]

Война между тем вступила в решающую фазу. Не сумев сходу сломить сопротивление финнов, советское командование вынуждено было взять оперативную паузу. Был, как уже говорилось выше, создан Северо-Западный фронт, который возглавил командарм 1-го ранга Тимошенко, наращены силы. Возобновившиеся 11 февраля 1940 года боевые действия пошли более успешно.

Мехлис хотел стать свидетелем победы непосредственно на фронте. Будучи отозванным в Москву, 10 марта он обратился с личным письмом к Сталину, в котором просил «дать мне возможность поработать в 9-й армии до конца операции… На участке 54 с.д. идут упорные бои… Я буду не бесполезным человеком на месте». Такое разрешение было получено.

В начале марта, после прорыва частями Красной Армии линии Маннергейма, финны запросили мира. Формально в «зимней войне» победил Советский Союз. Но международный резонанс оказался, в конечном счете, не в пользу нашей страны. Именно тогда Гитлер сделал вывод о России, как «колоссе на глиняных ногах». А таковым ее сделали Сталин и его присные, обезглавив в предыдущие годы Красную Армию.

Высказывания руководителей германской военной машины позволяют утверждать, что будущий противник пунктуально отслеживал процессы ослабления мощи Советских Вооруженных Сил и соответственно планировал свои действия по подготовке агрессии против СССР. Так, на секретном совещании руководителей вермахта в конце ноября 1939 года А. Гитлер заявил: «Фактом остается то, что в настоящее время боеспособность русских вооруженных сил незначительна. На ближайшие год или два нынешнее состояние сохранится». По свидетельству начальника штаба Верховного главнокомандования вермахта В. Кейтеля, фюрер вообще «постоянно исходил из того, что… Сталин уничтожил в 1937 г. весь первый эшелон высших военачальников, а способных умов среди пришедших на их место пока нет».

Ключевая роль Мехлиса в осуществлении репрессий команднополитического состава Красной Армии, на наш взгляд, бесспорна. Судя по его действиям, для этого человека проблема, участвовать или нет в уничтожении военных кадров, не существовала в принципе. Жестокая кадровая селекция, осуществляемая вождем, оставила к концу 30-х годов в его окружении только тех, кто готов был выполнить любую миссию, самый неправедный приказ. Следуя этой глубоко аморальной логике выживания в сталинской элите, Мехлис нанес Красной Армии непоправимый ущерб.